– Спокойной ночи, – пожелала ему Ева.

– Отлично выглядишь, – подколол её Слава, зная, как она терпеть не может свободные вещи, скрывающие фигуру. – Может, киношку посмотришь?

– Нет, я спать.

Ева легла в кровать, но, как назло, сонливость испарилась. Сначала она чувствовала себя счастливой, прокручивая в голове те события дня, которые были непосредственно связаны с Андреем. Люди с богатым воображением могут переживать приятные моменты несколько раз: сначала реально, а потом в своих ярких воспоминаниях, воскрешая в точности те чувства и физические ощущения, которые уже были пережиты. Поскольку Ева таковым воображением не обладала, то раздумья о Воронцове перестали приносить радость. Она помнила, как он смотрел на неё, но теперь не могла представить в его взгляде то, что видела, прощаясь с ним. Неудовлетворённость и недовольство собой заставили сменить объект размышлений.

Теперь более-менее отчётливо вырисовывался образ Глеба. Откровенно говоря, Ева предпочла бы совсем его не вспоминать, но так вышло, что он существовал в её голове в какой-то неразрывной связи с Андреем. Раньше она думала, что превосходно знает Глеба, не отличающегося ни выдающейся внешностью, ни качествами характера. Но сейчас, лёжа в тёмной комнате, Ева стала сомневаться в том, что так досконально изучила своего молодого человека.

Как он отреагирует? Что он сделает? Она могла представить, что Глеб будет орать на неё. А вдруг он может ударить, если задеты его собственнические чувства? А что, если он не станет с ней говорить и просто отпустит, как будто бы она ничего для него не значит? Последняя догадка огорчила её больше всего. Ева допускала возможность, что Глеб ей совсем не дорог и была готова объявить ему об этом, но если он так поступит по отношению к ней, то это очень обидно.

Еве безумно хотелось значить как можно больше для каждого человека, с которым она была знакома. Ей были приятны мысли, что если вдруг её не станет, все будут безутешны, будут чувствовать образовавшуюся пустоту, будут вспоминать о ней. Только вот Ева впервые задалась вопросом, а что о ней будут вспоминать.

Галина Николаевна, её мама, оставит воспоминания о том, как Ева молча сидит на кухне с книжкой, чтобы не разговаривать, или перечит ей. Асе и Вике наверняка ничего на ум не придёт, кроме кладовки, в которой старшая сестра их запирала и продолжает запирать по сей день. Глеб тоже наверняка будет вспоминать только ссоры, бесконечные ссоры и оскорбления. Отец вспомнит то, как он ударил Еву, а его жена скажет: «Слава богу, что её вообще больше нет». Андрей… Он вообще не вспоминал о ней три года. Изменит ли что-то одна неделя?

Слава пытался вникнуть в фильм, но больше диалогов его волновало шевеление за стенкой. Он слышал, как ворочается Ева, потому что скрипел старый матрас, и беспокоился, что ей тревожно из-за разговора с ним. Слава не хотел её расстраивать, просто он немного вышел из себя, чего Ева даже не заметила. Ох, как не права была его мать, когда говорила о Еве! Просто Ева оказалась лицом к лицу со взрослой жизнью намного раньше, чем следовало. Она усвоила уроки, как выживать, а потому оставила только то, что помогало ей в этом. Она научилась лгать и притворяться, быть сильной и грубой. Но только Ева не понимала, чтобы жить, а не выживать нужно иметь более богатый внутренний мир.

– Хорош ворочаться! Топай сюда, – сдержанно крикнул Слава, чтобы не перебудить соседей.

За стенкой стало совсем тихо. Он догадался, что Ева думает. Но потом послышался топот голых пяток.

– Подушку только прихвати, – поспешил добавить Слава.