Вот теперь уже точно требовалось не просто отступать, а быстро и безыдейно драпать. И они драпанули.

***

После бегства англичан на мостике "Адмирала Бельграно" царило в целом бодрое настроение, подпорченное лишь тем, что они пропустили попадание в машинное отделение: уж больно много там находилось "всякого чувствительного". Маршевые движки работали без сбоев, но это еще ни о чем не говорило – точнее, не говорило обо всем.

– Машинное, дежурный мех, ты там вообще живой? – вопросил капитан Кортасар в коммуникатор.

– Здесь капрал Лопез, сеньор капитан, и да, я уже в порядке, вырубился сперва, но аптечка справилась.

– Сильно досталось?

– Нет, сеньор капитан, импульс прошел немножко мимо меня и реактора, так что нам с реактором досталось не слишком. У меня пауэрсьют был "застегнут на все пуговицы", сеньор капитан, так что я уже пришел в себя и готов далее нести вахту!

– Молодец, капрал! Заслужил медаль! А как остальное?

– Больше всего досталось, похоже, гипергенератору, но сейчас проверить не могу: планета рядом.

Это было понятно: гипергенераторы вообще "не дружили" с гравитацией – во всех смыслах. Помимо прочего, их очень не рекомендовалось включать – даже и на тестовый прогон – вблизи крупных центров масс, типа планет и тем более звезд. Надо было отползти подальше.

– Ясно. Навигаторы, рассчитайте "быстрый прыжок" на Массаракш. Проверим генератор, а заодно разберемся с английской "глушилкой", если она не смоется раньше.

– Есть, сеньор капитан!

"Адмирал Бельграно" двинулся в сторону границы системы.

– Сколько у нас осталось продовольствия?

– После уничтожения противником 16-го трюма, примерный расчет показывает 11 дней, – отозвалась автоматическая система.

– Хреновастенько… Но всяко лучше, чем если бы они взорвали нам реактор.

При взрыве реактора, так-то прекрасно защищенного, но начиненного все-таки антивеществом, везунчиками считались те, кто находился в отдаленном отсеке, оторванном от корабля сразу и целиком. И история космических полетов людей знала "целых" три таких случая. Выжили, в общей сложности, пятеро.

– "Гинсборро!"

– Здесь "Гинсборро", Энрике! – тут же ответствовал капитан Алонсо.

– Как у тебя?

– Только четверо в "безвозвратных потерях", шестнадцать раненых, из них трое тяжело, положили в капсулы, ну и определенные повреждения "Пингвинов", некоторые требуют ремонта на базе. Но ничего ужасного. Можем при необходимости надрать задницу еще кому-нибудь. Правда… Среди четверых погибших – один из моих лучших пилотов. Не углядел я…

– Как?! Вы же бриттов молотили в хвост и в гриву!

– Все так, но вот бывает же. Седмичка… В первом же вылете получил сильные повреждения – но и вышиб практически все ПКО на одном из эсминцев. Пересел на запасную машину. А потом – то ли "железо" непривычное, под себя не настроенное, то ли еще что… Попал под заградительный огонь с крейсера. Прямой рэйлган, это мгновенно. Там кусков-то не осталось больше монетки в пять песо.

– Седмичка?

– Лейтенант Йиржи, или Йирка, Вацек. Чешский пилот в нашей, аргентинской службе. Выслужился в офицеры из простых пилотов. Летал, как… Да как трахучий древний бог он летал. И пиво любил такое же, как я. Отличный пилот, половину нашего теперешнего состава именно он обучал. И всегда хохмил и балагурил. Парни, в общем, сильно расстроились. Может быть, поэтому и "законопатили" потом эсминцы так быстро – им же, болезным, уже после седьмого нашего выхода полусоставом стало не из чего стрелять.

– Фернандо, ты мне сбрось, пожалуйста, данные на всех четверых погибших. Я, может, хоть семьям их как-то помогу. Сам знаешь, у нас, "дальнего рейдерства", есть кое-какие привилегии, и если я зарегистрирую твоих парней как "в моменте прикомандированных" именно к нашей службе… Ну ты понимаешь.