Впервые за все время я позволяю себе подумать о том, что Мина действительно могла бы учиться в Мичигане. В конце концов, может, для нее так будет даже лучше. Даже если все вокруг поменяется –  или закончится, –  наши отношения с Миной всегда будут прежними. При мысли об этом мне становится легче. Сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли и решать за Мину? Если она так хочет учиться в Мичигане, мне не нужно спорить с ней. К тому же я не люблю спорить.

Промокшая насквозь Мина, опустив голову, влетает в класс одновременно со звонком и садится передо мной. Я пинаю ее стул. Она, не поворачиваясь, показывает мне средний палец. Я пинаю стул сильнее, и, когда она разворачивается, ее лицо забавно краснеет от смущения и гордости.

– Что?

Я широко улыбаюсь ей:

– Радуешься, что у тебя свидание?

– Да. И не смей прикалываться надо мной, а то все испортишь!

– Я не посмею.

– Знаю, это… Но если все вокруг вдруг посходили с ума, почему мне нельзя? –  говорит она и снова разворачивается к доске. Я наклоняюсь к ней.

– Я тут подумал…

– Пожалуйста, давай сменим тему.

– Я как раз собираюсь.

– Отлично. Что ты хотел сказать?

– Я знаю, что у тебя есть свои дурацкие причины, чтобы не поступать в Йель, но я очень рад, что ты можешь учиться в Мичигане.

Мина чуть поворачивает голову, так что мне видно половину ее лица и ямочку на щеке –  она улыбается.

– Правда?

– Да. Давай просто всегда делать все, что захотим.

На следующий день ярко светит солнце и вдруг наступает лето. Кондиционеры в школе не работают, сколько мы себя помним, и внутри просто отвратительно, но, как по мне, это всегда значит, что скоро каникулы. К тому же довольно забавно жаловаться на жару всем вместе, включая учителей. На уроке испанского я лежу на полу, потому что мистер Очоа – классный мужик и ему до балды, что мы делаем, если это не мешает нам заниматься, и потому что становится все жарче и жарче. Куинн рисует член на парте.

– Даже не верится, что наши яйца потеют в этой душной школе в последний раз, –  говорит он.

– Как думаешь, ты разрисовал членами достаточно парт?

– Где там! Но творчество художника никогда не заканчивается.

– Давай вечером посмотрим «SupeгПерцев»?

– Не могу, –  отвечает Куинн, добавляя визуальных эффектов при помощи ластика. –  Мы с Миной идем в кино.

– Блин, точно! Что будете смотреть?

– Тот фильм, в котором Блейк Лавли борется с акулой[22]. –  Он смотрит на меня. –  Что?

– Ничего. –  Я смеюсь.

– Эй, она сама его выбрала! Вторым вариантом был «До встречи с тобой».

– Звучит романтично.

– Как думаешь, –  Куинн хмуро разглядывает нарисованный на парте член, –  она специально не стала выбирать романтический фильм?

– Ха, не спрашивай у меня. Ты забрел на территорию, куда еще не ступал ни один мужчина. У Мины нет карты.

Мои слова вызывают у него ухмылку.

– Значит, я первый человек на Луне.

– Скорее, ты участвуешь в квесте.

Он перерисовывает член в ракету и как раз начинает добавлять рядом планеты, когда подходит мистер Очоа и делает ему предупреждение, фыркнув от смеха.

Три года подряд, наверное, еще в начальной школе, на каждый Хеллоуин я был астронавтом, а Куинн –  пиратом. Мама даже распечатала фотографии каждого года, вставила в рамки и повесила в моей комнате. В память о былых временах мы решили повторить наши костюмы и в этом году. Холлис же хотела моей смерти: она вбила себе в голову, что мы должны одеться как Дафна и Фред[23]. По-моему, из-за этого мы в очередной раз расстались (хотя это скорее был симптом, нежели причина), но на вечеринке в честь Хеллоуина снова помирились. Она все же надела фиолетовое платье с зеленым шарфиком, а я был просто человеком. В тот вечер мы много шутили про собачью будку.