– Никогда я такого не говорила!

– Мина. –  Куинн опускается передо мной на одно колено.

– Прекрати, –  говорю я ему, вынимая из ящика столовые приборы, чтобы начать накрывать на стол.

Куинн забирает их у меня и снова встает на одно колено, протягивая букет из ножей и вилок.

– Мина Штерн, не окажете ли вы мне честь…

– Так, хватит. Ты прав, –  поворачиваюсь к Кэплану. –  Я не хочу идти. Теперь я в этом уверена.

– Хотя бы на одну гребаную секунду ты можешь посмотреть на меня, а не на Кэпа? –  вмешивается Куинн. –  Я серьезно.

– Я просто прикалывался, –  говорит Кэплан. –  Мина не умрет, если пойдет на выпускной…

– Мина, если ты правда хочешь, на дискотеке для девятого класса должны быть старшие… –  вставляет Оливер.

– ВСЕ СЕЛИ И ЗАТКНУЛИСЬ! –  кричит Куинн. –  Кроме тебя, Мина.

Я остаюсь стоять и скрещиваю руки на груди.

– Куинн, поднимайся.

Куинн продолжает стоять на одном колене с букетом из столового серебра.

– Мина Штерн, –  говорит он. –  Ты не чей-то запасной вариант, и ты заслуживаешь пойти на выпускной. Пожалуйста, перестань выпендриваться…

– О боже мой…

– Ты классная, не пойми меня неправильно, но перестань выпендриваться, потому что ты наш друг, потому что выпускной –  наш последний шанс сделать что-то вместе, это будет офигенная вечеринка, и ты просто обязана там быть! В качестве моей пары. Потому что когда-нибудь, когда ты закончишь универ из Лиги Плюща и утрешь мне нос работой с шестизначной зарплатой, я смогу похвастаться, что водил тебя на выпускной. Не лишай меня такого шанса.

Я поворачиваюсь к Кэплану. Он снимает нас на видео.

– Ты заплатил ему за это? –  спрашиваю я у него.

– Нет!

– Ты сейчас серьезно? –  спрашиваю я у Куинна.

– Да, черт побери! –  отвечает он.

– Ладно, я пойду с тобой на выпускной, если Кэплан никуда не выложит это видео.

Кэплан и Оливер аплодируют, только Оливер немного вяло. Куинн с грохотом бросает столовые приборы и стискивает меня в таких крепких объятиях, что мои ноги отрываются от пола.

Забавно. Не помню, чтобы ко мне прикасался какой-нибудь парень, кроме Кэплана. И конечно, в разгар всего этого веселья я начинаю думать именно об этом. Сначала я боюсь, что разрыдаюсь, но Куинн продолжает прижимать меня к себе, и я пользуюсь моментом, чтобы немного прийти в себя, уткнувшись лицом в его плечо.

– И не вздумай надеть клоунский костюм! Знаю я твои шуточки, –  говорю я ему, когда он отпускает меня.

– Клянусь! –  Куинн, что странно, смущается, его глаза блестят. –  Это будет совершенно серьезный, романтический, традиционный выпускной.

– Забудь, что я сказала. Надень клоунский костюм.

– Хорошо, может быть, только нос.

Тут входит Джулия, мама Кэплана и Оливера, с желтыми и синими воздушными шарами и тортом с бенгальскими огнями. Все вокруг плачут, кричат и обнимаются. У нас все подгорело, поэтому мы начинаем все заново и устраиваем соревнование, кто приготовит лучший сэндвич с жареным сыром, судья –  Кэплан. Победил мой бутерброд с чеддером и острым соусом на хлебе из цельнозерновой муки. Вскоре раздается тихий стук в дверь, который почти теряется в радостном гвалте. Это моя мама, похожая на сонного ребенка, во вчерашней одежде, но она улыбается и в руках у нее бутылка шампанского. У Льюисов нет фужеров, поэтому мы разливаем шампанское по одноразовым стаканчикам, а Кэплан пьет прямо из бутылки. Я вижу, как Джулия приглаживает волосы моей матери и обнимает ее. Я никогда не понимала их дружбы. Моя мама такая холодная и отстраненная, а Джулия – ее полная противоположность, теплая и неизменная, эдакая стена любви. И тут я понимаю: они такие же, как мы с Кэпланом. Я удаляюсь в ванную на тот случай, если мне снова захочется поплакать, а остальные переходят в гостиную, чтобы поиграть на приставке в Just Dance, еще одну любимую игру Кэплана.