Когда прошлым августом она спросила меня, собираюсь ли я подавать документы в Йель, я, удивив саму себя, ответила: «Да». Еще бы. Она была вместе со мной, на кухне, и в кои-то веки проявила участие. И за последние четыре года еще не было момента, когда бы мы оказались настолько близки к тому, чтобы произнести папино имя.

Мы решаем приготовить сэндвичи с горячим сыром, пока ждем маму Кэпа, потому что сэндвичи с горячим сыром –  это ответ Кэплана на любую ситуацию, хорошую или плохую. Закуской нам послужат макароны. Оливер слышит, как мы гремим на кухне.

– Бро! –  кричит он с верхнего пролета и несется вниз, перепрыгивая через две ступеньки, боком, чтобы видеть нас и кухню. Оливер всегда так спускается. Я помню его малышом, когда он, держась за эти же перила двумя ручками, делал маленькие шажки с одной ступеньки на другую. Сейчас ему четырнадцать.

– Ты козел! –  говорит он, обнимая Кэплана. –  Но ты козел, который может все что угодно.

– Не выражайся, Олли, –  делает замечание Куинн.

– Предпочитаю Оливер, я ведь теперь учусь в старшей школе.

Куинн и Кэплан начинают хохотать.

– Братан! –  возмущается Оливер, глядя на Кэплана.

– По-моему, Оливер больше тебе подходит, –  говорю я ему.

– Спасибо, Мина, –  отвечает, краснея, Оливер.

Он намного светлее брата, с кучей веснушек, бровей почти не видно, и поэтому, увидев его пунцовые щеки, Куинн и Кэплан начинают гоготать во весь голос. Оливер типа влюблен в меня еще с детства. Он шлепается на стул.

– Да ну вас! –  бормочет Оливер. –  И все же еще раз поздравляю тебя, козлина.

Я ставлю воду на плиту, парни вытаскивают хлеб и сыр.

– Все девятиклассники только и говорят о том, как вы с Холлис поругались во время ланча и ты довел ее до слез, –  говорит Оливер, а потом поворачивается ко мне: –  Они как дети малые.

Я пытаюсь спрятать улыбку, нагнувшись к кастрюле.

– Холлис никогда не плачет, –  замечает Кэплан. –  Если только это не нужно, чтобы добиться своего. А, кстати! –  Он вытаскивает из рюкзака бейсболку Куинна и пихает ее другу. –  Она попросила передать тебе.

– Значит, вы опять вместе? –  спрашивает Куинн.

– Э-э-э, да, –  отвечает Кэплан, притворившись, что занят хлебом, и принимается аккуратно отрезать корочки.

– Зачет, мужик! –  говорит Куинн своей бейсболке и тут же натягивает ее на голову. –  Ты так обрадовался, что поступил в универ?

– Вообще-то, это случилось до. Я оставил ее в машине, когда пришло письмо.

– Вы занимались этим в ее машине?

Кэплан смеется, качает головой и пытается закрыть руками уши Оливера, но тот отмахивается.

Вода в кастрюле закипает.

– Прости, что не сказал тебе, –  говорит мне Кэплан.

– Я не хочу ничего знать о твоем сексе в машине, –  отвечаю я, надеясь, что получилось иронично.

– Нет, я про то, что мы снова вместе.

– Так вы снова вместе?

– Да, пожалуй, что так.

– Ну здорово.

– И все?

– Теперь мне не придется идти на ее день рождения.

– А, ну да.

– И на выпускной, кстати, тоже. Так себе перспективка.

– Ненавижу этот бред.

– Ты о чем? –  спрашивает Куинн, поедая тертый сыр прямо из упаковки.

На кухне вдруг становится невыносимо жарко, и я снимаю свитер.

– Хватит! –  Я забираю у Куинна сыр. –  Сначала руки помой, что ли. И это не бред. Если Холлис и Кэплан снова расстанутся до выпускного, он потащит с собой меня.

– У тебя нет пары на выпускной? –  спрашивает Оливер.

– А что, хочешь пригласить ее на дискотеку в девятый класс? –  гадким голосом спрашивает Кэплан, что совсем на него не похоже.

– Конечно, у меня нет пары. Поэтому Кэплан знает, что может рассчитывать на меня.

– У тебя нет пары, –  говорит Кэплан, размахивая передо мной кухонными щипцами, –  потому что все знают, что ты не хочешь идти.