– Ясно. Больше вам нечего добавить?

– Я считаю так, убийцей Нюры, простите, потерпевшей Шерстневой, мог оказаться любой житель совхоза.

– Хорошо. Мы все, рассказанное вами, примем к сведению, – сухо заметил следователь. – А пока нужно сделать вот что: разыскать того бомжа, что вам попался возле остановки. Еще необходимо проверить причастность брата Шерстневой к этому делу.

– Это можно сделать. Только эта версия ошибочна, – поправил следователя Куракин. – Мишка, брат Шерстневой, ни причем. Он передвигается на костылях. Ему трудно ходить даже по квартире. Что он убийца, маловероятно.

Днем позже дверь в комнату, где с четырех часов пополудни горела настольная лампа и сидели за чашкой кофе участковый Куракин и его помощник широко распахнулась и в нее влетел крайне раздраженный следователь Ловчинов.

Он поставил свой кейс на стол, раскрыл его и стал рыться в бумагах, показывая этим, что он не намерен втягиваться в разговор, который между собой вели хозяин кабинета и его помощник, то есть искусственно разрушать атмосферу добродушия и доброжелательности, которая тут царила и иллюстрировала характер этой маленькой машины сыска. В которой все было отлажено до последней шестеренки.

Конец ознакомительного фрагмента.