Он не спеша изучает мое тело осторожными прикосновениями. Оставляет губы, скользит к щеке, затем к мочке уха и шее, прокладывая между ними влажную дорожку. Мягкость его губ, смешанная с металлическим холодом пирсинга, будоражит чувства. Когда он опускается к груди, у меня вырывается вздох.

Уже завтра я исчезну из его жизни, он знает об этом и не торопится. Но хотя я умею ценить чужую щедрость, эгоисткой меня не назовешь. К тому же у меня есть гордость: не хочу, чтобы воспоминания об этой ночи стерлись с появлением следующей девушки в его постели.

Я жила в семье, отрицающей добрачные связи, и мой бывший принадлежал к той же среде, так что я не раз испытывала на прочность границы правила «Никакого секса до свадьбы». Если я и могу похвастаться опытом, то в том, что касается прелюдии.

Я заставляю его лечь на спину и, целуя, чувствую, как он улыбается. Его забавляет такой поворот событий? Он закидывает руки за голову, позволяя мне контролировать ситуацию. Я расстегиваю ремень, стягиваю с него узкие джинсы, боксеры и отправляю их на пол вслед за кроссовками.

Опустившись на колени у изножья кровати, я провожу руками по его бедрам. Он запрокидывает голову назад, на секунду его взгляд застывает на потолке, а потом он снова смотрит на меня, уже поднявшись на локтях. Я протягиваю руку и глажу его – уверенно, нежно, сгорая от нетерпения – так мне хочется завладеть его желанием. Мы постепенно входим в ритм, я подстраиваюсь под его прерывистое дыхание, и, когда на смену пальцам приходят губы, у него вырывается судорожный вздох. Я смотрю на него: синие глаза наблюдают за мной сквозь упавшие на лицо черные пряди. Не буду отрицать, в нем есть что-то завораживающее; неудивительно, что у него такая репутация. Я провожу ладонью по его торсу, подтянутому, красиво очерченному, и чувствую, как, откликаясь на волны удовольствия, под моими пальцами сокращаются мышцы.

– Подожди…

Я останавливаюсь, и стоит мне приподняться, как он укладывает меня на бок и целует… с благодарностью? Потом его язык, не отрываясь от кожи, прочерчивает дорожку на моем теле, которая приводит прямо к кружеву трусиков. Я чувствую, как пытливые пальцы цепляют их и скользят вниз по бедрам, а поцелуи не прекращаются – он опускается к моей промежности. Боже, я выгибаюсь от удовольствия и с трудом перевожу дыхание. Как он может вытворять такое одним…

Не могу больше терпеть: я хватаю его за волосы, и он приподнимает голову. Все вокруг плывет, когда я встречаюсь с его взглядом, полным желания. Я притягиваю его к себе и шепчу:

– Давай займемся любовью.

Тело под моими руками мгновенно застывает. Я вдруг понимаю, как прозвучали мои слова: от того, какой идиоткой я себя выставила, романтик во мне оскорбленно кривится. А он смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах угасает страсть. Черт! Он молча встает и начинает одеваться.

– Подожди, подожди! Давай сделаем вид, что я ничего не говорила. Но ты же не хотел, чтобы я бросалась обычными пошлостями?

Он натягивает боксеры и не удосуживается надеть остальное. Чтобы дать ему понять, до какой степени все это глупо, и доказать, что я не вкладывала в те слова никакого смысла, я с упорством автоответчика принимаюсь сыпать сексуальными клише:

– Возьми меня! О да, еще! Давай, ну же, поцелуй…

– Ты попыталась – и проиграла. Смирись.

– Твою мать, ты же не собираешься обламывать меня только потому, что я неправильно выразилась? Это всего лишь слова!

– В твою защиту: ты явно не знаешь правила игры. Не кори себя.

Он решил меня добить! Я уже не знаю, что и думать. Не может же он вот так уйти? Оказывается, может.