Я молча смотрю на нее и не могу сдержать улыбку. А она снова вступает в игру.

– Слово, которое ты пытаешься вспомнить, – «спасибо», – заявляет она и забирает у меня пиво, чтобы тут же его выпить. – К сожалению, свое я попробовать не успела.

Вот нахалка…

– И за что я должен тебя благодарить?

– Ой, прости: ты правда наслаждался компанией Круэллы и Урсулы? Мне почему-то так не показалось.

Должен признать, ее дерзость впечатляет. Она явно решила идти до конца.

– Просто мы с ними еще не дошли до спальни.

Молчит. Я перешел черту. Я говорю правду – и она ее пугает. К такому она была не готова. Но когда я уже собираюсь положить конец спектаклю, который начинает мне надоедать, она вдруг снова подает голос:

– И все равно как-то скучно…

– Вряд ли я бы заскучал в постели с двумя девушками, – отвечаю я, напуская на себя высокомерный вид.

– Меня предупреждали, что ты хищник, но парня, который довольствуется ощипанными курицами, я бы скорее назвала падальщиком, разве не так?

– А в твоем понимании веселье – это когда пьяная мама-птичка приносит птенчику пиво в клюве?

И снова молчание. Она чуть хмурится, явно не зная, чем парировать.

– Ладно, тогда что в твоем понимании – веселье?

– Тебе не стоит об этом знать. Но явно не спорить с приятелями, что я сумею охмурить девушку на вечеринке.

– Что?

– Ты же сама сказала, что тебя предупреждали на мой счет.

– Нет, я… Остальные ни при чем. Мы не спорили!

В первый раз она старается не встречаться со мной взглядом. О чем она думает? Ее приятели продолжают за нами наблюдать. Наверное, ждут, что я пошлю ее, да она и сама этого ждет. Интересно, как она будет выкручиваться, если я предложу ей подняться наверх?

– Боже, где была моя голова?

– О чем ты?

– Я могу сказать, что во всем виноват алкоголь?

Любопытное заявление, но позволю себе усомниться в его правоте. А она тем временем продолжает:

– Оставляю тебя на растерзание двум красоткам. Хотя я слегка забылась в пылу разговора, все же отмечу: я считаю, что девушку нельзя воспринимать как предмет для спора – или как приз. Это касается и их, и меня.

Шах и мат. Она выходит из игры. По крайней мере, ей хватает сообразительности осознать всю нелепость ситуации до. Большинство девушек чувствуют себя униженными после – и мне их искренне жаль, но правила ясны с самого начала, и одна ночь – все, что я могу им предложить. Она разворачивается и уже собирается уйти, но вдруг останавливается. Стоит, словно ноги приросли к полу, и сжимает кулаки. Неужели собирается с духом? Она бросает взгляд через плечо, хотя в глаза мне не смотрит.

– И тебя это тоже касается.

Все кончено. Я с самого начала хотел, чтобы она признала поражение, так откуда у меня такое чувство, будто я проиграл? Тебя это тоже касается.

– Ладно, пока, – едва слышно прощается она.

– Знаешь, я не страдаю завышенной самооценкой. И не против стать твоим утешительным призом.

В ее глазах – смятение, тысячи эмоций. Кажется, грядет большой взрыв. Я протягиваю ей руку, уже предвкушая, что она прислушается к остаткам здравого смысла и сбежит. Но она смотрит на приглашающе раскрытую ладонь, на мое лицо, потом прикусывает нижнюю губу – вопреки моим ожиданиям, она колеблется. После всего, что она сказала, это лишено всякого смысла! Но она решает удивить меня еще раз – и вкладывает свою руку в мою.

All he wants to do is party

With his pretty baby, yeah[4]

Cola – Lana Del Rey

С долю секунды я пристально смотрю на него: он серьезно или смеется надо мной? Но в его внимательном взгляде читается решимость подняться наверх и довести нашу игру до логического завершения. А я? Я правда готова пойти в свободную комнату с совершенно незнакомым человеком? Я только что заявила, что безнравственно относиться к людям как к предметам или к награде. Неужели он хочет ткнуть меня носом в то, что я сама себе противоречу? Сердце отчаянно колотится: кажется, я угодила в собственную ловушку.