− Ты прав, Василий Степанович. В Кальяо я повстречался с будущим нашим противником. Адмиралы Прайс и Фебврье-Деспуант, думаю тебе знакомые, ждали уже нас в порту. Не зайти не могли, − уж очень истрепались за переход из Кронштадта, − нужда была крайняя пополнить запасы воды, свежих продуктов, овощей. А как зашли, тут же поняли, что выпускать нас господа европейские адмиралы не планируют. Явно ждут команду на расправу с русским фрегатом, как будет объявлено начало войны. Думаю, скоро грянет и у нас. Крупные у них там силы.

− Какой флот у них, уточнили?

− Обижаешь, Василий Степанович, − улыбнулся Изыльметьев. Три фрегата: «Президент», «Пик», «Форт», корвет и бриг, а еще пароход «Вираго». Всего порядка двухсот орудий и десант очень многочисленный: примерно тысячи две−три. Сам понимаешь, коли десант на борту, знать ждут команду атаковать порты, брать прибрежные российские поселки, запирать и топить наши корабли. Думаю, что Петропавловск у них в приоритете. Зарятся, я слышал, на наши владения и в Америке англичане: на Ново-Архангельск, на фактории на Кадьяке и Курилах.

− Да, брат, Иван Николаевич. Вести прямо скажем тревожные, но ожидаемые. А ты выходит два месяца как вышел из порта в Перу. Как его там?

− Кальяо. С противником нашим удалось пообщаться. Подумал нужно поближе с ними сойтись, что-то узнать, как-то отвлечь, постараться усыпить их тревогу. Побывал на флагманских фрегатах обеих адмиралов. Испил, так сказать, английского виски из солода да французского коньяка.

− Да ты отчаянный. А как если бы задержали тебя – взяли под арест?

− Пока причин задерживать меня не было, да и уверены они полностью были в том, что никуда мы не денемся. Потому приняли нас с лейтенантом князем Максутовым без сомнений, угощали, и несколько высокомерно отзываясь о нашем флоте, армии, балагурили, раскуривая сигары. Мы отмалчивались, а если говорили, то больше жаловались на нехватку вооружений, боезапаса, тянули время. Я жаловался на усталость, болезни экипажа, несколько приукрасив сложившуюся ситуацию. Так, что несколько усыпили их бдительность. Так вот в разговорах я уловил, ‒ благо знаю английский, что ждут депешу важную о начале войны со дня на день.

− А как удалось уйти незамеченными? Неужто подобру-поздорову отпустили фрегат?

− По-доброму было исключено. Поставил Прайс напротив нас в трех, не более, кабельтовых быстроходный пароход «Вираго». Было видно, поддымливает пароход – значит, на парах стоит, готовый сорваться, как сторожевой пес с цепи. Стоило нам поднять паруса, – он тут же перекрыл бы нам выход в море. Оставалось бы только стрелять. Но это нонсенс – открывать стрельбу в чужом нейтральном порту без объявления войны да супротив двухсот орудий флотилии. Так, что пришлось дипломатией и хитростью действовать. Благо офицеры у меня и матросики замечательные. Все же хороша русская косточка, – крепкая подобралась у меня команда. Скажу честно – не нарадуюсь, Василий Степанович, на русского матросика.

− Согласен, Иван Николаевич! Вся надежда на них. Что мы-то с тобой сможем одни? Да только то, что наши солдатики и матросики сумеют преодолеть. А суть русская в том, что чем тяжелее доля, тем слаженнее и отважнее люди наши становятся.

− Обманули мы все же наших врагов. Помог туман, − видимость была не более кабельтова. А чтобы внимание не привлекать, – под вечер спустили мы семь шлюпок и баркас с матросами, тихонько подняли якоря и на буксире на веслах тихонько ушли из пределов рейда Кальяо. Моряки мои – ребята стожильные, ‒ тянули фрегат при встречной волне и боковом ветре буксиром с таким напряжением, что думаю мало, кому удалось бы это. Но сладилось – удалась нам затея, как обмануть неприятеля. А как ушли, паруса быстренько подняли, шлюпки собрали с матросиками и на всех парусах в открытый океан. Не успели англичане даже дымы пустить на «Вираго», мы уж скрылись. Думаю, шумно у них было, когда пытались уяснить, куда это делся русский фрегат. Адмирал Прайс опытный флотоводец, − думаю, был сильно огорчен. При встрече он все пытался мне объяснить, что русских флот устарел, недостаточно силен, паровых машин совсем мало у нас, и от того не может британцам диктовать свои условия. Высокомерный такой господин, но флотоводец заслуженный – много чего прошел, участвовал в сражениях − противник достойный без спора.