И я в Москву пешком попёр!

А то и устроят сбор пожертвований в свою пользу:

– Извините! Наша гитара пошла на дрова! – войдя в вагон, молвило, выдыхая на пассажиров жуткий перегар, неформального вида «байкерское чудо».

Следом второе, такое же, изрядно потрёпанное:

– Но мы всё же споём!

Вагон с дачниками впал в лёгкое замешательство.

Тут появился третий, держа перед собой солдатскую каску времён Великой Отечественной войны. И вся эта алко-мото-братия запела хором, не попадая в ноты и ритм: «Вставай страна огромная! Вставай на смертный бой!…» Несмотря на то, что пели они ни в зуб ногой, всё ж энергетику излучали отменную, хотя и выглядели довольно комично.

Накануне как раз прошло двадцать второе июня. Мелкие купюры с медяками сыпались в каску. Давненько Опоссум, Леший и Дизель не видели столь щедрую публику: «Молодцы, мило́чки, хоть слова знаете!»

Пройдя с этим «номером» все четыре вагона, каску наполнили почти до краёв. В результате «Ерши» залили в баки мотоциклов бензин, да ещё и самим на закуску с выпивкой кое-что осталось.

Как-то так сложились, что на Грушинский фестиваль16 Драйв Мото Братство в полном своём составе поехало «безлошадным», часть их техники была в ремонте и соответственно не «на ходу». Алёнка тоже, отпуская Виктора с Михаилом, настаивала, чтоб мотоциклы не брали, не то чтоб Опоссум её сильно послушал, но так и получилось – поехали без мотоциклов.

Электричка забита битком, однако не тесно, потому как все одного поля ягоды – «туристы». Кто-то поёт под гитару. Кто-то травит анекдоты. В общем, едут весело. Тут в салон вошли контролёры…

Миха её сразу узнал, эту противную волосатую родинку над губой! Опоссум решил подшутить над ней непременно. Отомстить за те «нервы», что она ему «сделала», когда они ехали от ролевиков. Сына он отправил на соседнюю лавку, к Бомбе. А сам, быстро изложив свой нехитрый план Лешему, снял очки, повязал бандану и, усевшись на прежнее место, стал ждать, когда «волосатая родинка» подойдёт поближе.

Контролёрши планомерно проверяли билеты. Вдруг, совершенно неожиданно, какой-то пассажир шумно вскочил с места и с воплями, размахивая руками, словно тонущий пловец, бросился в сторону одной из них:

– Ба-а-а-буля! Бабуля! – надрывался Миха, изображая собой что-то среднее меж свихнувшимся бабуином и злой натравленной собакой. Леший, вцепившись в ногу Батьки Вольного Опоссума, тянул его на себя, якобы еле-еле сдерживая. Миха скакал на одной ноге, почти волоча за собой Сергея. Контролёрши оторопели, замерли, не зная что делать. Пассажиры, наблюдая всё это, сначала тоже ничего не поняли. Та из контролёрш, что не подверглась агрессии «идиота», стала медленно пятиться назад и, перекрестившись, семенящими шажками направилась к выходу. «Волосатая родинка» остолбенела, стояла словно вкопанная. А Опоссум, припадочно хрипя, уже брызгал на её лицо своей слюной и вот-вот был готов откусить ей нос. Леший, изображая страшные усилия, оттягивал его на себя, не давая коснуться «бабули». «Вагон» начал дружно и неистово смеяться, фактически «катаясь по полу». Голос из толпы скомандовал отрывисто и ёмко:

– Беги, бабуля! Беги!

Бабуля-контролёр, инстинктивно поддавшись команде, ринулась прочь к концу вагона. Дважды впопыхах спотыкнувшись, но всё же довольно быстро подбежав к дверям тамбура, «родинка» опомнилась и приостановилась:

– Я сейчас с милицией приду! – выпалила она и скрылась за дверями.

Мишка смеялся до слёз.

Через какое-то время появилась «бабуля» в сопровождении мрачно-угрюмого наряда милиции.

– Где ж ентот? Тута он был! Ну, сущий зверь, сущий зверь! – причитала она, проходя вдоль рядов и всматриваясь в лица пассажиров.