Когда он раскочегаривался в высшей степени, или она раскалялась до пылкого жара, мужчина благодарил женщину в душе. В его возрасте подобные, скажем, эмоции («страсть» – слишком банально звучит, у нее не страсть, чувствование) достаются избранным. Он избран ею, если по чесноку. Со стороны выглядит, будто стечение обстоятельств свело их. Через несколько дней после рокового столкновения на остановке, производственная необходимость столкнула их вновь. Они не могли не пересечься в маленьком городе. В городке расширяли цех синтетического каучука, возглавить который пригласили его. Выцарапали мужчину из насиженной должности на предприятии за 700 км отсюда, заманив высокой зарплатой и служебной квартирой, оборудованной необходимым.

Да, он пал жертвой производственного шпионажа. Иначе как объяснить, что вышли на него с заманчивым предложением, когда он оказался на перепутье. Развод, нередкие нарушения рабочей дисциплины лежали на поверхности. Разброд и шатание затаились глубоко в душе высококлассного спеца узкой сферы химпроизводства. Тут на него, тёпленького, и накинули сеть. Почему нет? Ему что-то надо было менять в жизни. Судьба – своенравная кривая, поворачивает куда ей, не нам, вздумается. Мужчина ухватился за протянутую возможность перенастроить жизнь.

Перед женой он не чувствовал виноватость, хотя не мешало бы. Наглец, как и его друг. Почему у него распалось с женой? Отношение двух – скрученная веревка. Когда появились дети, они не просто скрутились, сплелись – не распутать. Сыновья подросли, встали на крыло, косичка расплелась понемногу сама. Амортизация, иначе – износ, закон природы. Резких форс мажоров не было, муж заскучал, загулял на стороне: «Ну, почему я просто не пошел домой? Зачем сказал я, что сегодня холостой? Зацепила меня, ослепила меня. До порога довела, а любви не дала».

Жена нервничала, ворчала. Он взял тайм аут, отселился в освободившуюся квартиру – умерла матушка. Жена бегом в хлопоты по разводу – оформила, он сам ей в руки вескую причину. Хотя…хотя супружеская измена – не криминал, то есть ненаказуемый проступок. Жена не уличила, считай – своего рода хобби.

Запретный характер, смена обстановки, неизведанные партнерши добавляли, конечно, перчику в процесс. Но дамы наглели, претендовали на большее, чем случайная связь. Редкие ночевки на стороне – идеальная любовь; нет низменного быта. Ему казалось, он еще любит:

Я вас любил. Любовь еще (возможно,

что просто боль) сверлит мои мозги,

Все разлетелось к черту на куски. (И. Бродский)

Изменять ей? Форменное оскорбление! Жена хороша во всех отношениях. Она действительно была лучше амурной партнерши. У него случился служебный роман с мастером цеха. Так себе партнерша, хотя мастеровита. Сблизились на почве общности интересов (с женой о работе не поговоришь) и производственной необходимостью часто видеться. Семейной тактикой и стратегией приятельница не владела, свою семью не сохранила, взрослая дочь рано оперилась. Обязательств перед партнером не признавала. О внешних показателях и говорить не стоит – располневшая.

Жена же следила за весом, несмотря на наследственную расположенность к полноте, удерживала девичий вес. У жены высшее образование, манеры дамы из высшего общества. Жена трудоголик, в постели работала коварно возбуждая его, этим возбуждалась сама. Он лентяй Состарился наверное. Мастер – хавалка, кичится этим: ни эстетики для глаз, ни этики для души. Послать жену, мать его сыновей, по телефону на три буквы – запросто. Перебор. Мужчина послал ее туда же и заблокировал.

Отправившись в ссылку в городок N, он избавился от хавалки. С женой воссоединиться не захотел. Жена тоже не горела желанием. Она хладнокровная. Досужее утверждение, хладнокровие – начало мудрости. При ссоре манера одного нарочито молчать, если говорить, то отстраненно, кратко и логично, как психиатр с пациентом, доведет до бешенства любого. Второй начинает расплескивать эмоции: не может усидеть на месте, размахивает руками, переходит на крик и неадекватные обвинения. Рассудок пищал: обвинения в адрес жены не заслуженные, она старается.