– Ваше величество, вы, как всегда, неожиданно прекрасны, – лорд приложился губами к протянутой Руке.

– Моя неожиданность лишь свидетельствует о том, что я забочусь о своих подданных и о короне. – Королева надменно подняла острый подбородок. – Как говорится в Святом Писании, «у Господа нет других рук, кроме наших». Так будьте же этими руками, граф. Кого вы намерены послать?

– Командора Артура Пета и сэра Чарльза Дженкинса, – отчеканил лорд Лесли.

– Достойный выбор. – Елизавета улыбнулась. Она сняла с пальца перстень и протянула его графу. – Это вам за старания. Носите с честью, но не забывайте об обязанностях перед короной.

Лорд Лесли склонил голову:

– Я не забуду, ваше величество.

Полуденное солнце клонилось к закату, окрашивая бескрайнюю степь в красный цвет. Дикие журавли, сбиваясь в клин, тягостно и пронзительно кричали, прощаясь с родными болотами и заводями, собираясь на зимовку в чужие края. От них не отставали кряквы и бакланы, превращая ранее тихие места в настоящий птичий базар.

– Выбирай потихоньку, – раздавался над рекой зычный голос казаков.

Сеть шла тяжело. Казаки, встав цепью вдоль берега, тянули сеть к берегу. Олесь, молодой казак в красных шароварах и льняной широкополой рубахе, поверх которой на веревке висел деревянный крест, выпрямился и вытер со лба рукавом пот.

– Видать, хороший улов будет, – произнес он.

Дмитро, бородатый казак, стоявший неподалеку от него, согласно кивнул. Издали вновь прогремело:

– Выбирай.

Казаки поднатужились и вновь потащили сеть к берегу. Они подтянули свой конец к берегу и сели на траву, дожидаясь остальных казаков. Дмитро деловито сел на траву и закатал мокрые рукава рубахи. Протянув руку к кожаному мешку, лежавшему неподалеку, он достал из него небольшой кисет, наполненный табаком, и деревянную люльку с длинным чубуком.

– Упаси бог от царской милости и хромого коня, – прошептал Дмитро, трижды наложив на себя крест.

Олесь тревожно посмотрел на товарища:

– Что случилось, Дмитро?

Казак переложил саблю на другое место:

– Атаман круг собирает. Говорит, чтобы все пришли.

Олесь удивленно посмотрел на старшего товарища:

– Пошто так? Ногаев бить или на Ливонщину воевать?

– Та ни, не в поход… – Дмитро вытер мокрые руки о край рубахи. – К Строгановым купцам на Каму-реку зовут. Их городишки от татар оборонять. Не было печали, так у волка хвост прирос. Своих дел мало, так сейчас будем тяжбы Строгановых с местными народишками решать. А сгинуть, Олесь, в тех холодных пермских краях казаку раз плюнуть, чай, не Дон и не Волга.

– Был я раз на Каме-реке, – Дмитро поежился, вспоминая эту неприятную для него экспедицию. – С воеводой Старицким ходили дань с местного князька брать. Река как река, иной раз и на Волгу похожа. Да только вокруг нее не степь дикая да вольная, а леса дремучие и непроходимые, и в лесах этих народец дикий и воинственный. Веры Христовой не знает, копьями да луками машет. А ездят они зимой на оленьих упряжках, аки сущие демоны. Не хочу более на Каму-реку идти. – Дмитро сплюнул. – Думал, перезимую здесь, на Яике, а весной на Дон домой уйду. Хрен те, рась да полторась.

– Да, плохо дело, – согласился Олесь. – Только как мы пойдем, когда Ванька Кольцо на Волгу ушел караваны персидские грабить? – Олесь замолчал.

Ему, так же, как и Дмитро, не хотелось идти на студеную Каму. Пермь хоть и не Сибирь, а зимы там холодные, не сравнить с Яиком и Волгой.

– Ну, что делать-то будем, а, Дмитро?

– Что атаман скажет, то и будем делать. Решит круг идти на Каму-реку, значит, пойдем.

– Может, все еще обойдется? – с надеждой в голосе спросил Олесь.