– Много ясак хорошо: Карача добрый. Мало ясак: Карача злой. Война придет, деревню сожжет.

Он рассказывал внуку простые, по его разумению, вещи. Порядок и положение вещей, окружавших их народ, должны восприниматься молодым поколением как должное.

Ахтамак подрастал, он уже бегал с соседскими детьми на реку ловить рыбу. Еще три года, и его можно будет брать с собой в тайгу, передавать знания, как поставить капкан на соболя, идти по следам лося или оленя, как запрягать собачью упряжку.

Ребенок показал пальцем на гору, где над вершиной уже собралось большое свинцовое облако.

– Вот я тебе, – Елдан погрозил пальцем каменной глыбе на противоположной стороне реки.

Духи Моитэ, жившие на каменной глыбе, в ответ сбросили камень с самой вершины горы, словно надсмехаясь над угрозами старика. Номи-Торум прошлой зимой принес в здешние леса много соболя и куницы, а Тэрн-Хуль никого из охотников не забрал в свое подземное логово. Хороший год.

Елдан отложил силок в сторону и погладил внука по голове.

– Пойдем в чум. Куща принес много рыбы, Уенг сварила хороший суп.

Старик медленно поднялся и поковылял в сторону чума.

– Ахтамак! – крикнул он, обернувшись. – Идем в чум.

Мимо них пробежала свора детей, один из которых изображал из себя оленя, а другие – охотников с игрушечными луками. Елдан улыбнулся им вслед и зашел в чум.

– Хороший год, – беспрестанно повторял он про себя эти слова.

По его движущимся губам можно было подумать, что он нашептывает какую-то древнюю вогульскую мантру или заговор для духов.

Деревня вогулов стояла на древнем караванном пути, который вел по реке от вогульского города Пелыма через реки Каму и Итиль до самой Казани. Этим путем шли караваны сибирского хана Едигера, пока власть в стране не захватил бухарский хан Кучум. Его слуга, мурза Карача, наложил на местных вогулов ежегодный ясак, который Елдан должен был каждую зиму привозить Караче.

Унемэ тихо крался по следам раненого лося, который оставлял на лесных тропинках алые капли крови. Холодный промозглый осенний ветер доносил глухие стуки его огромных рогов о вековые сосны. Унемэ не может промахнуться второй раз. Уже два месяца он жил в тайге, питаясь лесными ягодами и орехами. Бесконечный зеленый полог из крон сосен и елей давал ему крышу от дождя. Еловый лапник служил теплой и мягкой постелью, укутывающей его сознание и уносящей маленького охотника в чертоги Номи-Торума. Там среди небесных стойбищ рядом с Номи-Торумом сидели его предки. Они улыбались ему и говорили:

– Он хоть и маленький, но уже настоящий мужчина и должен обзавестись собственным домом и женой.

Унемэ знал, кто будет его спутницей до самого конца, пока небесный страж Мурденэ-Ойко не откроет ему ворота в небесные чертоги богов. Еще прошлой зимой в соседней деревне, что стоит на высоком берегу реки, он заприметил дочь старика Мурдэ-Сенэ кареглазую Эви. Эви была не похожа на остальных девушек деревни. Пышные черные волосы до пояса были заплетены в тугую косу, скрепленную резными гребнями из моржового клыка.

Её семья вела свой род от огромного белого волка Дериту-Эне, что царствует на просторах вогульских земель от семи каменных братьев на вершине Мань-Пу ну-Ньер, некогда бывших богатырями, до студеной северной реки Обвы. Эви могла ловко стрелять из лука и различать следы зверей, даже когда белое покрывало сковывало тонкой корочкой льда. Сейчас Эви наверняка сидит в своем доме и мастерит капкан на соболя.

Думает ли она о нем, этого он не знал, но очень надеялся, ведь Унемэ подарил ей гребень из китового уса с оправой из золота. Достойный подарок для простой вогульской девушки. Но Эви сейчас была далеко, а он стоял посреди исполинских великанов, которые смеялись над маленьким охотником, решившим добыть такое огромное животное.