– Хорошо, что не вы, Тимофей Васильевич, руководили этим разбойным нападением, – перебил меня Плеве.

Я в ответ на слова министра внутренних дел склонил голову и улыбнулся.

– Не надо нам террористического акта. Хватит уже убийства великого князя Алексея Александровича, – проскрипел патриарх семейства Романовых.

В этот момент раздался шум на входе в зал. Через тройку моих бойцов пытался пройти начальник телеграфной конторы дворца коллежский асессор Михайлов.

Я посмотрел на Михаила и после его кивка махнул охране рукой, разрешая пропустить главного телеграфиста и телефониста дворца.

– Что случилось, Семён Семёнович? – спросил регент, когда Михайлов подошёл к столу.

– Ваше императорское высочество, несколько минут назад звонил обер-полицмейстер Москвы Трепов. Дмитрий Фёдорович сообщил, что бомбистами взорвана карета великого князя Сергея Александровича. Великий князь погиб. От кареты и лошадей ничего практически не осталось. Погибло восемь казаков конвоя, ещё четверо ранено. Также погибло двое городовых и более десяти штатских. Количество раненых среди жителей уточняется. – Михайлов замолк, и из него будто бы выпустили воздух.

Фигура начальника телеграфной конторы Гатчинского дворца сгорбилась, а в зале возникла какая-то звенящая тишина, показалось, что все перестали дышать. Хотя, может быть, и не показалось. Я-то точно задержал дыхание, услышав такую новость.

«Два великих князя из ветви старших Александровичей убиты в течение часа-двух. Это кто же нам так ворожит?! Получается, главный политический противник Александра Четвертого и Михаила Александровича мёртв», – промелькнуло у меня в голове, после чего я посмотрел на Михаила.

Сказать, что регент был сильно удивлён, значит, ничего не сказать.

– Как это произошло? – второй раз прозвучало в зале из уст великого князя Михаила Александровича.

Емельян, чуть сдвинув штору и тюль, выглянул в окно. Картина оставалась без изменений: по улице на тротуарах сновали туда-сюда люди, по мостовой то и дело проезжали пролётки, коляски, брички. У соседнего дома, где располагалось Московское купеческое общество взаимного кредита, было целое столпотворение, в котором присутствовали большие чины полиции и корпуса жандармов, что говорило о том, что экспроприация денег у общества состоялась. Моисей Магазинер всё так же оставался на условном месте, продавая сбитень. Значит, главная цель экса ещё не показалась в начале улицы Ильинка. А целью был генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович.

Двадцатичетырехлетний Емельян Гоненко пять лет назад, в 1899 году, примкнул к рядам РСДРП и вёл свою революционную деятельность, пропагандируя марксизм в подпольных кружках Екатеринослава, Кременчуга, Николаева и Одессы. В 1902 году из-за убеждённых левых радикальных взглядов в революционной борьбе перешёл к эсерам, попав в «боевую организацию». После обучения в качестве боевого техника занимался изготовлением бомб для терактов. Это и спасло его от смерти, когда почти все члены его группы во главе с Борисом Савинковым были схвачены военной контрразведкой в Порт-Артуре и расстреляны.

Он же остался в Одессе, где должен был подготовить ещё взрывчатки для следующих терактов. Остался жив, только без связи и денег: без подпитки из партийной кассы боевой организации, которой заведовал Савинков, они быстро закончились. В ноябре 1903 года остатки Одесского комитета партии социалистов-революционеров вошли в анархо-махаевский «Союз непримиримых», на них же вышел Емельян.

Дела в «Союзе» шли ни шатко ни валко до тех пор, пока в Одессе в конце января этого года не появился «товарищ Николай». Он привёз деньги, а главное, предоставил налаженную связь с анархистами в Женеве и Лондоне, после чего вновь исчез.