* * *

Первые лучи солнца оранжевыми нитками хаотично прошивали зелень окружающих деревьев.

Мы спешно покидали город.

На выезде я невольно оглянулся.

Посреди дороги стоял и улыбался Николай. Рядом с ним играли две небольшие черные собачки, мать – с высоко поднятой мордочкой и закрученным в баранку хвостиком, и лохматый комочек – дитя. Они прыгали и бегали вокруг Николая, качались по дороге и нежно прикусывали друг друга. И не было во всем мире более счастливых существ, чем они, вокруг них вращались, им завидовали все небесные светила. Сегодня ночью им приснился сон, один на двоих. Это был цветной сон.

«Боль здесь живет большая, нестерпимая», – вспомнил я слова Николая и добавил. – «И счастье».

Боковым зрением я заметил, что вместе со мной назад на дорогу смотрит Стив. В зеркале его глаз отражались Николай и две собачки.

В какой-то момент собаки побежали за нашим автомобилем, и мы со Стивом помахали им рукой. Через минуту лес с двух сторон задвинул занавес и спрятал город, его сон и его тайну.

* * *

– Пойдемте с нами в кафе, выпьем по чашке кофе, – пригласили нас с Хорхе англичане по приезде в Большой город. – И рассчитаться с вами нужно.

– Четыре кофе с молоком и два – без молока. Бутылку виски и коробку шоколадных конфет, – сделал заказ Кевин. – Самых дорогих.

– Кто этот загадочный Николай, который никогда не спит? – в какой-то момент вечера спросил Томас.

– Я знал одного парня, отец которого повесился когда-то давно в этом городе, – ответил я после, не знаю какой по счету, рюмки.

– Хороший малый, – сказал Генри. Все согласились.

– Навуходоносор III, – добавил я.

– Четыре кофе с молоком и два – без молока – но этого нам уже не подавайте. Хватит. Кофе, говорят врачи, вредно. Принесите нам две бутылки виски и две коробки шоколадных конфет, – громко раскошелился Хорхе. – Самых дорогих, разумеется.

– А я вам скажу, друзья, что боль – это отдельная субстанция, родившись, боль никуда не исчезает, – задумался Стив.

– Как не исчезают все наши слова, – присоединился я.

– У меня тост! – крикнул Кевин. – У всех налито?

– Давай, – поднялся со стула Хорхе.

– За боль, как субстанцию!

– Ура!!!

– Четыре кофе с молоком и два – без молока – но этого нам не подавайте. Хватит. Кофе, говорят врачи, вредно. Принесите нам две бутылки виски и две коробки шоколадных конфет, – Хорхе был в ударе. – Самых дорогих, разумеется.

Кто-то не мог идти сам, кого-то мы несли. Точно не помню, может меня.

Сколько на самом деле было выпито в тот вечер и ночь, на утро не знал никто. Разумеется, в гостиничной комнате мы спали все вместе, одетые на полу, крепче младенцев после купания среди россыпи пустых бутылок.

* * *

Скоро на своих телеэкранах вы увидите сенсационный фильм ВВС под названием «Цветные сны». Объясняя необычный выбор названия для фильма, Стив сказал, что после нашего фантастического путешествия во времени и пространстве ему бы очень хотелось, чтобы все собаки во всем мире видели только цветные сны3.

* * *

«Мы увидели столько, сколько смогли увидеть слепые».

Станислав Лем. Эдем.

– Мадам. Смерть вашего мужа вам не принадлежит.

– Вы нас слышите, мадам?

– Она закрыла глаза.

– Она не в себе. Она нас не слышит.

– Я хорошо вас слышу, господа. Но, похоже, вы сами себя не слышите. Смерть моего мужа действительно мне не принадлежит. Тут вы правы. Как вообще может чья-то смерть кому-либо принадлежать? Скорее всего, человек принадлежит смерти с момента появления на свет. Посмотрите, как чудесно устроена эта жизнь: рождение – это смерть. И тогда сама смерть – это рождения. Невероятно. Не правда ли?