Странно… Голос в моём воображении звучал наяву, – и в то же время я осознавала, что в отсеке – полная тишина; коллеги, как и я, безмолвствовали. Он звучал не в привычном смысле, нет, всё было иначе: так, словно звук, минуя органы слуха, проникал напрямую в нервные клетки – или был рожден ими? – и, текучей волной обволакивая нейронные сети, транслировал информацию на моём языке. Меня охватил восторг, и по телу медленно разлилось невероятное чувство: смесь спокойствия, радости и блаженства. Я не испытывала никаких эмоций, и вместе с тем была наполнена абсолютной гармонией – только так её можно было себе представить.

Я повернулась к Виктору.

– Ты что-нибудь слышал?

– Оно говорит со мной, – тихо ответил парень, – почему-то я сейчас так счастлив, притом совершенно безусловно. Я хочу слушать его…

И вдруг я всё поняла. Всё, что прежде было скрыто за цифрами, формулами и схемами, определениями и расчётами. Цельный образ как множественная совокупность компонентов и связей – бесконечный живой организм, пребывающий в постоянном движении и осуществляющий непрерывный рост. Он возник в моём сознании вмиг, как истина. Казалось, мне нечего теперь исследовать – я всё уже знаю.

***

Миновав слои радужной атмосферы, мы опустились на Объект 12335, где обнаружили на удивление скудный пейзаж. Серо-зелёные скалы и мутная дымка высотой в половину человеческого роста, растянувшаяся над лысым каменистым субстратом. Кое-где материя сгущалась и формировала подвижные клубки-эпицентры, которые поднимались на высоту в два-три метра, словно призрачные вулканы. Интересно знать, каковы её свойства и биохимический состав?

– Что-то не вызывает у меня доверия этот туман, – шепнула я Виктору, – давай-ка для начала возьмём пробы.

Туман оказался ядовитым, как я и предполагала, – ядовитым, впрочем, не настолько, чтобы возникла необходимость в его нейтрализации, но… Вслед за биохимическим анализом среды зонд передал куда более важную информацию: дымка скрывала нечто странное, – и пряталось оно в тех самых эпицентрах за мутной густой пеленой.

«Неопознанная органическая форма жизни, – отрапортовали приборы. – Уровень агрессии – «0», уровень физической опасности – «0», уровень химической опасности – «3» (средний)».

Мы с Виктором переглянулись.

– Я хочу туда, – пожаловался он, – скорее увидеть всё своими глазами.

– Да, – отозвалась я, – потерпи ещё час-другой. Нужно подготовиться, как следует, чтобы это не оказалось нашим последним зрелищем.

***

Укомплектовавшись под завязку, мы с коллегой облачились в скафандры и погрузились в камеру. Та бесшумно выдвинулась, и, миновав череду синхронно раскрывающихся и смыкающихся люков, опустилась на субстрат.

Мы вышли наружу. Сила гравитации не отличалась от земной – я хорошо чувствовала себя на ногах: легко и вместе с тем уверенно.

– Как дома, да? – шепнул мне в ухо по рации Виктор, – можно в футбол играть.

Я засмеялась, вспомнив байку, как коллеги из другого сектора решили сыграть в футбол на поверхности какого-то объекта с низкой гравитацией и сильными вихревыми потоками – мяч тут же взмыл и хаотично заметался прямо над их головами, с каждой секундой увеличивая скорость и приобретая совершенно невообразимую силу удара при случайном столкновении. Через пять минут приборы уже верещали о максимальной угрозе, и запаниковавшие космонавты спешно погрузились в корабль – пришлось менять место стоянки. Из центра им объявили строгий выговор, а сплетня тут же разлетелась по секторам.

– Пойдём! – я двинулась к одному из клубов тумана. – Посмотрим, что там внутри.

Мы шагнули в гущу призрачного вулкана и визуализаторы замигали, настраиваясь на его биохимический состав, чтобы обеспечить стопроцентную видимость.