– Понимаешь ли, Рупи, мы, похоже, под землей. И нас завалило.

– Черт-черт-черт! – почти физически почувствовал, как он пытается выползти наружу.

– Лежи смирно, сейчас ты не боец.

Подтянувшись на руках, я окончательно выбрался из выломанного иллюминатора и присвистнул. Мы в широкой подземной полости, нос нашего монстра уперся в камень и расквашен, хвост завален до середины фюзеляжа, и кажется, будто турболет вырос прямо из стены. Дракон с обрубками вместо крыльев. Сами крылья, надо полагать, остались наверху, сейчас их заносит красная пыль.

– Что там, Пол? Почему под землей? – снова крикнул пилот.

Беднягу зажало в носовом отсеке, придавив ноги. Своими силами я его вытащить не смог. Теперь нужно добраться до грузового, найти, выволочь и проверить синтезатор, если он, конечно, не накрылся, но сначала активировать ремонтный бот и попытаться освободить Руперта.

Ковырнув стену, я понял, что никакой это не кварц, а лед, обычный водяной лед. Поцарапал резаком то, что казалось камнем, крошка посыпалась на ботинок. Ну да, мы же на Марсе. Вокруг не песчаник, это кремнезем, сцементированный замерзшей водой, возможно, с небольшой примесью углекислого льда.

– Мы в пещере, что-то вроде дырки в мерзлоте.

– Как мы туда попали? Выход есть?

– Вижу только вход. Пещера сужается вперед и вниз, дальше не вижу, темно. Не знаю, как попали, Рупи, прости, у меня сильно кружилась голова.

– Да, чертов смерч, а ведь почти вывернулись… Пол, активируй рембота, пусть попробует меня вытащить.

– Где он?

– В ремонтном отсеке. Должен был запуститься сам, но нас так приложило…

– Где ремонтный отсек?

– Лезь обратно. Видишь, люк внизу? Это в грузовой, а прямо – в ремонтный.

– Он заперт?

– Не, заперт грузовой, потом откроем. А ремонтный, если закрыт, сдвинь правую панель, там ручка, тяни на себя и вниз… Получилось?

С негромким чпоком люк отъехал в сторону. Стенки отсека тут же покрылись инеем. В неярком аварийном освещении предо мной предстал ремонтный робот, вертикально зафиксированный в амортизирующих креплениях. Снежно-белый, на вид сама стерильность, хотя стерильность-то ему и ни к чему. Новая модель, незнакомая, но что-то я про такие слышал… Вроде, у этого четыре независимых модуля, каждый как бы отдельный механизм, и управляющий центр, координирующий их действия. Насколько я понимаю в роботах, а понимаю я в них не очень, если нужно развить большое усилие, рембот объединяет модули, а для одновременного выполнения различных операций – разъединяет их.

– Как его запустить?

– Пол, там есть инструкция. Ни разу не пользовался. Он должен сам включаться при аварии.

– Сам-сам, – проворчал я. – Тебя не учили, что ли? На случай форс-мажора должен знать, как с завязанными глазами активировать эту штуковину.

– У меня глаза работают, только ноги зажало. – Я говорил, что он классный парень? Даже в такой дрянной ситуации умудряется шутить. – Это новый бот, недавно поставили. Думал, слетаю, потом разберусь.

– Теперь разбираться буду я, а ты отдыхай – хмыкнул я и утопил большую красную кнопку, рядом с которой красовалась надпись: «Активация».

В недрах робота послышалось негромкое жужжание. Примерно с минуту ничего больше не происходило.

– Руперт, он жужжит.

– Это правильно, он должен жужжать.

– Но он только жужжит, больше ничего.

– Это правильно, Пол, он тестирует системы. Греется. Настраивается. Подожди.

– У тебя ноги болят?

– Не чувствую, вкатил обезболивающее. Костюм цел, сканируется на «удовлетворительно». Хорошо, силовая установка цела. Без энергии машине крышка.

Я не стал говорить пилоту, что ей и так крышка. Если только этот ящер воздухоплавательного мезозоя сам не выползет из норы, где нас завалило, и не вырастит новые крылья. Очень пойдут к его разбитой морде и искореженному корпусу.