– Заберешь из детского сада Офелию, —

и ответив сестре улыбкой, в точности как у одной знаменитой в прошлом американской киноактрисы, которая, как было написано в глянцевом журнале, на все самые заманчивые, предложения отвечала, что меньше чем за миллион она с дивана не встанет, Мария все оставшееся время посвятила накопившимся домашним делам, и в прекрасном настроении, забрав из детского сада Офелию, Мария возвращалась домой, одаривая жителей Афродитовки и приезжих

обворожительной улыбкой, за которую она не раз получала призы на конкурсах красоты, и с тем же таинственным блеском в глазах отвечая пристававшей с бесконечными вопросами Офелии, без умолку щебетавшей, при этом успевая поковыряться в носу, попрыгать на одной ноге, держась за руку Марии, подавиться булочкой, откашливаясь размазать по лицу сопли, сощурив по очереди сперва правый, затем левый глаз выглянувшему из-за облаков солнцу, почесаться, пошевелив бровями так, что они уехали по самые корни заплетенных в две косички с бантиками волос, размахивая розовой сумочкой, пропеть разученную к утреннику в детском саду песню, не забывая постоянно корчить рожи, высовывать язык и издавать обезьяньи звуки, стреляя, как из пистолета, плюшевым зайцем и целясь в перебегавшего дорогу кота, Мария уже представляла себя счастливой матерью собственных детей, похожих на ангелов, ухоженных и одетых во все самое модное милых крошек, о которых так приятно заботиться-заплетать им косички, покупать игрушки, кормить с ложки и, глядя, как они год за годом растут, беспокоиться об их будущем, как вдруг, не дойдя нескольких шагов до ступенек дома, она забыла обо всем, увидев Нуну с раскрасневшимся от натуги лицом, согнув спину, волочившую по дорожке мешок с дырявой надувной лодкой, которую Мария давно собиралась подарить Ивановичу да постоянно забывала о своем обещании, и скомандовав Офелии, чтобы та шла к бабушке и под ее присмотром до ужина во что-нибудь поиграла, поспешив на помощь сестре, со словами:

– Я с тобой, —

Мария схватилась за мешок, и, дотащив его вместе с Нуну до рыцарского замка, толкнув калитку, лязгнувшим замком напугавшую двух котов, выскочив из кустов, с задранными хвостами промчавших мимо Ивановича, мастерившего в саду скворечник, но, заметив гостей, махнувшего рукой:

– Оставьте там, где лежит, —

Мария выдохнула с облегчением:

– Фууууууух, —

но, только она дала себе слово, что с завтрашнего дня займется фитнесом и начнет наращивать мускулы, как, с легким укором высказав сестрам, что не надо было им так надрываться, а стоило лишь предупредить его и он бы сам справился, порывшись в мешке, Иванович обнаружил два старых автомобильных аккумулятора, завернутых в резиновую лодку, и, не ответив Марии, с удивлением признавшейся:

– Так вот почему было так тяжело, —

предложив сестрам выпить кофе в саду, не прошло пяти минут, как Иванович вернулся с дымящимися чашечками на подносе, и пока кофе остывал, Нуну разглядывала шрамы на загоревшем лице Ивановича, а Мария, размешивая ложечкой сахар в полупрозрачной ажурной чашечке из бело-голубого фарфора, болтала с Ивановичем, как со старым приятелем, и непринужденно щебеча, поинтересовавшись вдруг у Ивановича, правду ли говорят, что у него есть сын, вздрогнув от болезненного тычка в бок, сменив тему, Мария, стала делиться впечатлениями об открывшейся недавно церкви, где внутри все красиво и поет хор, но, только она замолчала, с милой улыбкой глядя на Ивановича, устремив взор на плывущие в небе облака, он о чем-то задумался, затем посмотрел себе под ноги, потом в сторону и, встретившись с Марией взглядом, признавшись: