– Жрать нужно меньше, —

но что еще можно было ожидать от Нуну, если в таком же пренебрежительном тоне она говорила со всеми, делая исключение только для Витеньки, которого она игнорировала, не считая отца за человека, достойного ее снисхождения, по этой причине однажды, вместе с Люсенькой приехав навестить Ефросинью Ивановну, застав во дворе возившуюся с мотоциклом Нуну, поинтересовавшись, где Мария, Витенька был уверен, что, поглощенная своим делом, Нуну в ответ не издаст ни звука, и каково было его и Люсеньки удивление, когда с присущим ей высокомерием Нуну холодно ответила:

– Понятия не имею, где эта "гламурная курица", —

застав врасплох Витеньку, так обрадовавшегося неожиданному вниманию к себе со стороны дочери, пребывавшей в хорошем настроении, что, пользуясь случаем, он попытался донести до ее сознания в абстрактных выражениях некоторые вещи, которые ей следовало бы знать, как человеку, считавшему себя в достаточной степени цивилизованным, но, оборванный на полуслове не терпевшей проповедей Нуну:

– Хватит лирики, —

осекся, заметив что-то вроде нимба, сиявшего над головой Нуну, и, недолго пробыв с визитом у Ефросиньи Ивановны, перед тем как уехать, Витенька успел набрать Марию, в расслабленной позе на диване у себя в кабинете разглядывая журнал слушавшую приятную музыку и отца, с улыбкой вспоминая состоявшийся у нее часом раньше разговор с женихом, закончившийся легким и безболезненным расставанием, но такое часто с ней бывало, ведь никто в этой жизни не застрахован от ненужных встреч, а вечером – Мария еще не вернулась с работы – уложив Офелию спать, Ефросинья Ивановна, прильнув к телевизору, смотрела ток-шоу, обещавшее перерасти с минуты на минуту в драку между не поделившими наследство матерью и дочерью, демонстрировавшими готовность к поединку, точно боксеры-профессионалы на утреннем взвешивании, как вдруг в распахнутые окна ворвалось утробное рычание проснувшегося во дворе мотоцикла, выехав за ворота, взревевшего где-то на окраине поселка всеми лошадиными силами и, захлебываясь от ярости, помчавшего догонять мелькавшее в макушках кипарисов заходящее солнце, а когда в сгустившихся сумерках стали выглядывать по всему небосводу звезды, на пустынном берегу, заглушив мотор, сняв шлем, рассыпав по бронзовым плечам вьющиеся локоны, сбросив одежду, только Нуну ступила на игравшую с волнами лунную дорожку, как заключив в свои объятия Нуну, вокруг нее завращалась огненными змеями живая и могущественная стихия, покалывая мириадами светящихся искр, точно пытаясь растворить ее тело в собственной плоти, и это волнующее ощущение слияния с божественной силой, дарующей неограниченную свободу действий и возможностей, настолько впечатлило Нуну, что, вернувшись домой, вместо того чтобы ответить игнорирующим молчанием на предложение Марии выложить фото Нуну в интернете, изменив привычке, она небрежно бросила сестре: "тебе надо – ты и выкладывай", и каково было удивление Марии, когда среди огромного количества желающих познакомиться с Нуну мужчин она обнаружила некоторых своих поклонников, немедленно отправленных в черный список, и думая об одном – как предупредить Нуну, чтобы та не доверяла мужчинам, особенно тем болтунам, что предлагают ехать в Париж и, поднявшись на Эйфелеву башню, признаться в любви, не успела Мария рта раскрыть, как Нуну произнесла с холодным высокомерием:

– Дарю тебе их всех, вместе с Эйфелевой башней, —

и, не найдя достойного собеседника в лице Нуну, которой не помешало бы общение с родной сестрой, хотя и младшей, но имевшей богатый опыт в отношениях с мужчинами, Мария не сильно опечалилась, ведь, если человек не хочет развиваться, то это его личная проблема – так примерно она и объясняла работавшим в бутике продавщицам, неряшливым, одевавшимся без вкуса, вечно опаздывавшим, болтавшим по телефону, постоянно устраивавшим перекуры, путающимся в ценниках и, что всего хуже, не способным создать в бутике атмосферу уюта, праздника и эксклюзивности, в отличие от Марии, все свободное время посвящавшей развитию личности, и даже отдыхая у себя в кабинете на диване с чашечкой кофе, угощаясь шоколадной конфетой, не ленившейся просматривать статьи в журналах, беря на заметку лишь самое необходимое для продвинутого человека, мыслящего позитивно и уделявшего внимание всему новому – от веяний мод до информации о проникавших из космоса тонких энергиях и трансерфинге реальности, доказывавшем, что мысли материальны, и, хоть она была страшно занята клиентами, продажами, созданием сайтов, продолжая сниматься для рекламы, сотрудничая с каталогами одежды и модными журналами, а иногда показываясь на телевидении, где, отвечая в студии на вопросы ведущей в качестве эксперта в области высокой моды, Мария давала советы девушкам, как с помощью одежды, прически и макияжа можно создать неповторимый образ, определяющий линию поведения в отношениях с мужчинами, о важности духовного роста она помнила даже отдыхая на мировых курортах, среди которых ей больше всего нравилось в Коста-Брава, где из окна отеля открывался чудный вид на уютную бухту со спокойными водами в окружении возвышавшихся над побережьем величественных гор, сохранивших древние дольмены и развалины старинных замков, а однажды, совершив трехдневный конный тур по природным и историческим достопримечательностям Крыма, накатавшись на лошади, уставшая до изнеможения, перед тем как заснуть под открытым небом в спальном мешке, пальчиком она едва не касалась звезд в томительном предвкушении счастья, но только несведущему человеку могло показаться, что все дается ей в жизни легко, – в действительности, не так просто с утра и до позднего вечера болтать без умолку с клиентками о тряпках, вкусах, ценах, путешествиях, воспитании детей, да хоть о чем угодно, успевая при этом делать кучу разных дел, а после бесконечных фотосессий, во время которых Марии нужно было тысячу раз перед объективом камеры найти образ для каждого платья, костюма или купальника, за день перетаскав, примерив, разгладив и развесив тысячи платьев, вернувшись домой, смывая в ванной краску с лица и глядя в зеркало, у Марии не оставалось сил улыбнуться, но, как бы она не была измотана повседневной рутиной, ничего в своей жизни она менять не хотела, и даже выйдя замуж, она не бросила бы собственный бизнес, гарантировавший ей свободу от неожиданностей в будущем, ведь недаром психологи предупреждают, что на десятом году совместной жизни супруги начинают ненавидеть друг друга, хотя никакая статистика не в состоянии была поколебать уверенность Марии в том, что судьба вознаградит ее самым достойным и надежным мужчиной, и если с прежними женихами у Марии отношения по каким-то причинам не сложились, то только для того, чтобы, набравшись опыта и знаний, она безошибочно распознала человека, к встрече с которым она давно была готова, в глубине души считая себя немного эгоистичной, слегка вспыльчивой, в меру капризной и эмоциональной, но не мстительной и в считанные минуты забывавшей о нанесенных ей обидах, отвечая на бесконечные телефонные звонки, вспоминая последний разговор с очередным поклявшимся в любви женихом или разглядывая свое недавнее фото в шикарном купальнике, способное пронзить навылет не одно мужское сердце и утереть нос завистницам, не имевшим представления о том, что, помимо красоты, Мария обладала унаследованной от отца склонностью воспитывать в окружающих чувство меры, порядка и ответственности, и в первую очередь речь шла о взятой недавно на работу с испытательным сроком новой продавщице, приходившей с утра сонной как муха, вечно жаловавшейся на жизнь и, вызывая недоумение у покупательниц, позволявшей себе с побагровевшим от злости лицом орать на весь магазин в телефонную трубку, что алкоголики ей не нужны и что разговаривать здесь больше не о чем, и, рыдая навзрыд, неспособной объяснить, что произошло, но имевшей немалый опыт в делах любви Марии все было ясно как божий день, и указав с сочувствующим вздохом новой продавщице, что она просто встретила не того человека, который ей нужен, подражая отцу, таким же назидательным тоном и с тем же примерно выражением лица, разве что не закатывая к небесам глаза, Мария много и долго говорила, сама удивляясь неизвестно откуда взявшемуся у нее дару читать наставления о гармонии в отношениях, толерантности и позитивном мышлении, и полная размышлений обо всем этом, возвращаясь домой далеко за полночь, немного навеселе после выпитого на дне рождения у подруги шампанского, расплатившись с таксистом, споткнувшись на высоких каблуках и потеряв равновесие, Мария растянулась перед калиткой собственного дома, уронив набитые продуктами пакеты под ноги внезапно вынырнувшему из темноты незнакомому мужчине, пряча в тени лицо, тихо произнесшему: