– Чай-то есть, пап? – поинтересовался я.

Вместо ответа отец достал с полки маленькую пачку рассыпного «Майского».

Я удовлетворённо кивнул.

Несколько лет назад, когда военные хорошо зарабатывали, мама вроде как была счастлива. Правда, как я теперь понимаю, немилосердно транжирила деньги. Особенно в Польше, куда отца перевели в качестве благодарности за безупречную службу. Она покупала себе кожаные плащи, которые стоили дороже, чем отец получал в месяц. Косметику французскую, духи – этого добра у нас было навалом. В то время, как другие старались откладывать доллары и приторговывали техникой во время поездок в отпуск раз в год.

Я достал сахар и насыпал четыре ложки в кружку. Отец улыбнулся.

– Сладкоежкой остался, – сказал он.

– Тебе лучше без сахара пока, – ответил я. – Живот поберечь.

– Да я ж не спорю!

– И не крепкий, – предупредил я. – А то не уснёшь.

– Ну ты совсем-то меня за развалину не держи, – улыбнулся отец. – Усну я. Нормально всё, делай покрепче.

И всё же, несмотря на мамино поведение, отец перед самым выводом из Польши успел машину купить. В Германии, которая тогда только-только объединилась. Экспортную модификацию ВАЗ-21013, красную. Мы даже успели на ней съездить к родственникам в Самару. А вот на пути обратно у неё застучал двигатель, который отец с тех пор пытался перебрать. К сожалению, безуспешно. Он так и продаст её, по дешёвке – как раз когда я на первом курсе буду учиться…

– Кстати, – сказал я. – Просьба к тебе. Машину пока придержи, хорошо?

– Да на кой её держать-то? – отец пожал плечами. – Ничего я там не сделаю. Надо движок менять.

– Я видел в автомагазине рядом с храмом движок продаётся от шестёрки, – сказал я.

Помню, что действительно присматривался к этому движку, когда учился в одиннадцатом классе. Мечтал всё.

– За два с половиной вроде продают, – ответил отец настороженно.

– В общем, придержи пока, – повторил я.

За то, что мы без машины остались мама пилила отца особенно сильно… пилила-пилила – а потом в один прекрасный день собрала кое-какие вещи и сказала, что съезжает к другому. Сказала, что документы уже подала. Чмокнула меня в щёчку на прощание – и была такова.

Следующие несколько лет я видел её только издалека, когда приходил к её новому дому, который находился возле колледжа гражданской авиации, в частном секторе. Просто хотя бы посмотреть, как она живёт.

Надо сказать, первое время она жила очень хорошо. Вышла замуж за местного бандюка. Ездила на дорогих иномарках, отлично одевалась.

– Да всё равно пока времени заниматься нет… так, мужики иногда предлагают выкупить – но по цене лома. Так-то она пускай стоит, карман не трёт, пока работаю.

Отец держал машину на территории автоколонны, в которой работал слесарем. Благо места там свободного хватало, когда-то большое хозяйство было, сейчас, как и всё вокруг, приходящее в запустение.

Чайник закипел. Я сделал заварку, насыпал себе в кружку три ложки сахара. Потом разлил нам чай и добавил кипяток.

В это время как раз борщ разогрелся. Хороший, наваристый, с мясом. Я чуть слюной не захлебнулся, когда запах почуял. Однако же есть старался медленно, тщательно пережёвывая – всё-таки с утра ничего во рту не было, как бы плохо не стало.

– Ты как-то прям повзрослел резко, – сказал отец, глядя на меня. – Что, КМБ так повлияло? Гоняли вас?

– Да так… средне, – неопределённо ответил я, проглотив очередную ложку борща.

– Ладно, ты ешь. Не отвлекайся. Я пока тут посижу, потом уже вместе спать пойдём.

Отец смотрел, как я ем, прихлёбывая чай. А я снова думал о маме. Наверно, это всё не было бы так тяжело – если бы я знал, что у неё действительно всё хорошо. Однако сложилось иначе. Вскоре после е      ё ухода родилась моя сводная сестра, от нового мужа. Жаль, что нас даже не познакомили – но мне было приятно осознавать, что где-то в мире есть ещё один не чужой мне маленький человечек.