Помню, много думал о будущем поступлении. Понимал, что рискую – ведь, если не поступлю, был реальный риск загреметь в армию. А чеченская война тогда ещё активно продолжалась. Но всё равно решился…

Меня теперешнего от тех воспоминаний отделяли тридцать лет жизни, но, подумать только, в этом мире прошло всего три месяца…

Вот и знакомая девятиэтажка. Выглядит намного новее, чем я помнил, что не удивительно – дом сдали в эксплуатацию всего три года назад.

Домофона пока нет. Его поставят только в двухтысячном. Вместо него – кодовый замок. Я протянул руку и не глядя нажал три металлические кнопки. Замок щёлкнул. Моторная память сработала как надо.

Подъезд и лифт ещё в приличном состоянии, загадить не успели. Да и жильцы пока что тут были достаточно культурные: в основном бывшие военные, из заграничных групп войск, вывод которых заканчивали как раз к моменту постройки дома. Это потом кто-то продаст свою квартиру, кто-то умрёт, появится много новых жильцов. Подъезд к концу девяностых будет разрисован дымными надписями от зажигалок, кабина лифта исчиркана царапинами. Разве что антивандальные металлические кнопки протянут долго.

Я поднялся на девятый этаж, чувствуя, как ускоряется ритм сердца.

Вот-вот папу увижу… а ведь ему сейчас столько же, сколько мне! Так странно…

Знакомая дверь. Пока ещё деревянная, оббитая коричневым дермантином с наполнителем и натянутой поверх проволокой в виде ромбиков. В девяносто третьем, когда мы заселились, металлические двери ещё были диковинкой и в новых домах было принято так оббивать деревянные двери.

Долго не мог решиться нажать кнопку дверного звонка. Просто рука не поднималась.

За дверью началась какая-то возня. Закашлял отец. Он вообще много кашлял, когда курил. Послышалось возмущённое мяуканье.

Ну конечно, Васька ещё жив! Здоровенный сибирский кот, которого мы подобрали котёнком ещё когда отец в Чите служил. Таскали всюду за собой… он умрёт через два года, если я правильно помню. Десять лет – не такой уж большой срок для кота, но переезды, скудное и неправильное питание плюс отсутствие ветеринарной помощи своё дело сделали.

Я стиснул зубы и нажал на звонок. Внутри квартиры затрещало. Я услышал, как отец шаркающей походкой двигается к двери.

Щёлкнул замок, дверь открылась.

Из квартиры сразу же потянуло табачным дымом. Я ощутил новый приступ тошноты и головокружения: от недостатка никотина и от голода одновременно.

Отец выглядел старше, чем то отражение в зеркале, к которому я привык. И всё же мы были очень похожи. Немного поправить причёску, подтянуть морщины, убрать у меня шрам над левым глазом – и нас едва ли можно было бы отличить.

Конечно, если бы я по-прежнему выглядел на свой настоящий возраст.

– О, Сашка! – улыбнулся папа. – А я уж и ждать перестал! Автобусы-то давно того… последний час назад приехал!

– Я на перекладных, – пояснил я, ступая на порог.

– Не надо было, – он нахмурился. – Сейчас такое рассказывают…

Мы крепко обнялись.

– Да слышал, слышал, – улыбнулся я. – Как чувствуешь себя?

– Да вроде к вечеру отпустило немного…

– Простыл?

– Не-е-ет, в столовке нашей хватанул чего-то не того. Живот скрутило невозможно просто, вчера вообще пластом лежал!

– Я же говорил – не стоит там есть вообще. Мужики с собой носят. Мало того, что дорого, так ещё и отраву дают.

– Дак к тебе же собирался! Когда готовить было?

– Вот и съездил, – улыбнулся я. – Ладно, из продуктов есть что?

– Да я овсянку сварил и борщ, раз уж остался-то, – ответил отец. – Думал, что приедешь всё-таки… а ты чего не по форме?

– Нас в гражданке отпустили. Чтобы патрули не записывали, – пояснил я.