Там утром 15 августа он ожидал прибытия вождя и его делегации. Губернатора сопровождали судьи Верховного суда, несколько армейских офицеров, сержант и двенадцать солдат из форта Нокс, а также большое количество граждан.

В назначенный час Текумсе прибыл, поддерживаемый сорока своими воинами, остальные расположились лагерем неподалеку. Когда вождь со своими спутниками были примерно в ста футах (30 м) от дома губернатора, Текумсе остановился и вопросительно посмотрел на толпу на портике. Харрисон послал переводчика, чтобы узнать, в чем дело, и пригласил индейцев присоединиться к нему. Текумсе ответил, что крыльцо дома не является подходящим местом для проведения встречи, которая должна проходить в роще среди деревьев, одновременно указывая на место около дома. Губернатор согласился, и сиденья и стулья были перенесены туда, а индейцы сели на землю.

Переговоры открыл Текумсе, который изложил свою позицию по раздражающему вопросу между белыми и индейцами. Ссылаясь на договор, заключенный Харрисоном в форте Уэйн годом ранее, он смело заявил, что полон решимости бороться против уступки земель индейцами, если его поддержат все племена. Он признал, что угрожал убить вождей, подписавших договор в форте Уэйн, и, кроме того, он больше не собирался позволять вождям деревень решать дела целых племен, но передал бы власть, до сих пор им предоставленную, в руки военных вождей крупных племен. Текумсе подчеркнул, что Американцы вытеснили индейцев с морского побережья и вскоре загонят их в озера; и хотя он отрицал любое намерение вести войну с Соединенными Штатами, он самым решительным образом заявил, что будет выступать против любого дальнейшего вторжения белых на индейские земли. Он сделал краткий обзор несправедливостей, которые его народ претерпел с конца Революции и до сего дня.

Закончив свою речь, Текумсе повернулся, чтобы сесть, когда заметил, что ему не предоставили стула. Губернатор Харрисон немедленно приказал принести один, и, когда переводчик передал вождю стул, он сопроводил это действие словами:

«Ваш отец просит вас сесть».

«Мой отец? – с большим достоинством ответил Текумсе, – Солнце – мой отец, а земля – моя мать, и я буду отдыхать на ее груди».

Затем он сел на землю среди своих воинов.

Отвечая на речь Текумсе, губернатор Харрисон заявил, что индейцы не являются одной нацией, имеющей общую собственность на земле. Только майами были настоящими владельцами участка на Вабаше, уступленного последним договором, и шауни не имели права вмешиваться, поскольку шауни в то время были жителями Джорджии, откуда их выгнали крики. Абсурдно утверждать, что индейцы составляют одну нацию, ибо если бы такова была воля Великого Духа, он не вложил бы в их головы разные языки.

Перевод этой речи привел Текумсе в неистовую ярость. Он вскочил на ноги и начал декламировать с большой яростью, но так как губернатор не понимал его языка, он посмотрел на дружественного индейца, лежавшего на траве рядом с ним. Он увидел, как тот украдкой обновляет заряд своего пистолета, который он держал в тайне от других индейцев, хотя и на виду у губернатора.

Внимание Гаррисона снова привлек Текумсе, когда губернатор услышал, как генерал Гибсон, который понимал язык шауни, сказал:

«Эти парни замышляют зло; вам лучше выставить охрану».

В то же мгновение все сорок воинов схватили свои томагавки, вскочили на ноги и угрожающе смотрели на губернатора. Последний также вскочил и, вытащив шпагу, приготовился к обороне, ожидая немедленной атаки. Капитан Флойд, стоявший рядом, также вытащил шпагу, а дружественный американцам индеец взвел курок своего пистолета. Граждане схватили дубинки и все, что попалось им под руку. Один из них, священник, побежал к дому губернатора, схватил ружье и встал у двери, чтобы защитить семью Гаррисона.