– И что же делать?

– Боюсь, что в этом случае мы бессильны. Осколок уже слился воедино с её душой. Он вернётся туда, откуда пришёл, станет на своё место только когда… Когда Вика умрёт, и её душа освободится.

– Когда он попал в неё? Лис погиб десять лет назад, но она только недавно начала…

– Осколок может не проявлять себя долгие годы, но потом стоит какому-то событию напомнить носителю о покойном, чей осколок души находится в нём, как чужая сущность начинает пробуждаться… Вероятно, в данном случае это была фотография. Если б Виктория её не увидела, возможно, она прожила бы всю жизнь, не подозревая о том, что в её душе есть кто-то чужой…

– В это невозможно поверить, Мира, извини, но я… Я не могу… Всё это выглядит так фантастически.

– Фантастически? Я бы так не сказала, глядя на бедную девочку, лежащую в соседней комнате. Я бы сказала, что всё выглядит слишком жизненно. Жизнь – это страдание. Жизнь несправедлива и непостижима. Но жизнь – это всё, что у нас есть.

– А что ей теперь делать? Что делать Вике?

Мира вздохнула. Ни с облегчением, ни с досадой, ни с сожалением. А просто вздохнула от усталости.

– Жить дальше. Что же ещё?

Хороший совет. Его мог бы дать и какой-нибудь шарлатан на рынке.

– Значит, мой друг неупокоенный?

– Выходит, что так.

– Где он тогда?

– Вероятно, его душа застряла между мирами.

– Хм! Это же несправедливо! Мой друг был порядочнейшим, добрейшим человеком, и он не заслужил этих… Мытарств, скитаний… – Возмутился я.