– Нет. Нет… Я не могу точно описать, как это произошло. Всё было как в тумане. Это случилось примерно полгода назад. Сначала я просто изредка смотрела на его фотографию, потом это стало происходить чаще. Лис будто требовал на него посмотреть. Бывало, часа в три ночи я испытывала непреодолимое желание взглянуть на фотографию. А знания начали возникать в голове недавно, месяца два назад. Господи, мне так… Больно…

– У него есть сын…

– Да. Серёжа.

Я удивился, с какой теплотой она назвала его имя.

– И внучка – Катенька.

– Боже…

Не мог я назвать её сумасшедшей. Нет. Сумасшествие проявляется совсем не так.

– Послушай, Вика, – сказал я бодро. – Может, ты влюбилась?

– Я? – Мой вопрос застал её врасплох. – Ну… Я. Да. Конечно, я люблю Лиса. Но люблю, как себя. Как саму себя люблю его… Мне кажется, он говорит со мной, особенно по ночам. Я чувствую его присутствие. Слышу мысленные ответы.

– О чём же вы разговариваете? – немного скептически спросил я.

– Да обо всём. Он подсказывает мне, как поступить в той или иной ситуации.

– Но ты не видишь его?

– Нет. Душу увидеть невозможно.

Не будь я писателем, я бы, наверное, не стал ввязываться в эту историю. Но во мне ещё тлела надежда на чудо. Надежда, питаемая моим безграничным воображением. А вдруг? Вдруг я полвека прожил дураком, Фомой неверующим, а тут раз – и представился случай наконец-то прозреть и увидеть мир в его истинном свете.

– Я так изменилась, – продолжала девушка. – Не узнаю себя. Смотрю в зеркало – и не знаю теперь, кто я.

А затем она достала сигареты и закурила. Крепкие сигареты. Той же марки, которая всегда нравилась Лису.

Я вздрогнул.

– Что это, Андрей Александрович, как вы думаете?

Она будто выдохлась от нашего долгого разговора.

Я тяжело вздохнул.

– Я не знаю, Вика.

– Вы ведь… Вы ведь взрослый… Вы всю жизнь прожили… Простите…

Я смотрел на бледную девушку с сожалением. Я так хотел ей помочь, только не знал, как.

А может, я смотрел на своего друга. Как бы я хотел верить, что всё это не зря.

– Я бы пошла к кому-нибудь. Обратилась бы к специалисту. Ну… Вы понимаете… К экстрасенсу. Только боюсь нарваться на шарлатанов и жду непонятно чего…

Конечно, я прекрасно понимал. Сам считал их всех шарлатанами. Хотя… Была у меня одна знакомая… Консультировала меня в подобных «колдовских» вопросах при написании книг. Не то, чтобы была она ясновидящей, но иногда говорила то, чего знать в принципе не могла, и я с удивлением обнаруживал, что так всё и есть на самом деле. Я предложил Вике обратиться к ней.

– У тебя ведь сейчас должны быть каникулы, верно?

– Да! – подтвердила она. – Ещё есть около месяца до начала учёбы.

– Тогда нужно разобраться в этом деле. Я ведь всё вижу. Тебе необходима помощь.

Надо сказать, что доверять друг другу мы начали практически сразу.

Я будто физически ощущал, как девушка духовно истончается, тает на глазах, слабеет, теряет силы от горя, будто что-то вытягивает из неё жизненную энергию. Я не мог бросить её в таком состоянии. Мы договорились, что она соберётся и через неделю прилетит в Москву, а я за это время договорюсь со своей знакомой, опишу ей ситуацию и организую встречу.

***

В следующий раз мы с Викой увиделись уже в Москве спустя десять дней после первой встречи. Она до последнего не решалась приезжать, но потом всё-таки нашла в себе силы.

Порою я видел в ней своего друга. Понимаю, всё это выглядело как абсурд, но я, наверное, так сильно скучал по нему, что цеплялся за малейшую надежду на нашу встречу.

Кире я ничего не стал рассказывать. Как и семье Лиса. Не готовы они были такое услышать. Да и не должны были. Мы с Викой не имели морального права тревожить их память о нём. Я – ладно. Я – что? Мне можно было бередить душу. Но им – вдове и единственному сыну – ни за что.