Магистр положил в каждую чашку по пригоршне чая, налил воды из кувшина и вернулся к Эйдену. Перед мальчиком стоял столик, на котором размещался незнакомый ему волшебнизм, именно на него магистр поставил чашки. Это была прямоугольная металлическая пластина с небольшой черной коробочкой у самого края. Магситр ловким движением руки извлек щепотку звездной пыли из поясной сумки и насыпал ее в коробочку. После этого он плавно провел кистью над чашками справа налево, изящно подворачивая мизинец вовнутрь, словно зачерпывая воздух. Звездная пыль вспыхнула, волшебнизм начал, позвякивая, подпрыгивать на столе, а вода в чашках закипела спустя всего лишь пару секунд.

По комнате разнесся приятный аромат. Эйден не знал, как должны пахнуть южные ягоды, а что такое морской бриз он вообще представлял с очень смутно, поэтому ему ничего не оставалось, как поверить магистру на слово. Но он сделал себе мысленную заметку, обязательно понюхать эти вещи, когда вырастет, чтобы понять, можно ли доверять магистру, или стоит перепроверить каждое его слово, как советовал Вигго.

– Держи, – магистр протянул Эйдену одну из кружек, а со второй уселся в кресло напротив. – Только осторожнее – чай очень горячий. Но это идеальная температура для раскрытия всего букета ароматов.

Кружка была горячей, но не обжигающей, она приятно согревала пальцы, от которых тепло вместе с кровь неслось к ледяному комку страха в груди. А когда Эйден глотнул пряный напиток, тревога и вовсе почти полностью растаяла.

– Вкусно? – спросил магистр. – Может быть, хочешь печенья?

Эйден к этому времени расслабился настолько, что решил кивнуть. Печенье он любил, да и магистр не был похож на человека, который собирается кого-либо пороть, а после сладкого печенья он и подавно не станет этого делать. Магистр поставил кружку на стол и снова направился к шкафчику. Как и все мастера он был одет в простую белую робу, однако его одежда была по-настоящему белой, а не того серо-голубого оттенка, в который перекрашивают вещи стирка и время. Поверх рубашки магистр носил поясную сумку на кожаном ремне, которая тоже претворялась обычной, но все ее швы были прострочены синей нитью, что было невероятной дерзостью. Кодекс строго настрого запрещал мастерам надевать темные цвета, а черный и вовсе был под священенным запретом.

– Угощайся, – магистр поставил на столик блюдце с печеньем и снова занял свое кресло.

Дальше чай пили молча. Магистр потягивал напиток, а Эйден набивал печеньем живот и даже чуть-чуть карманы

– Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем я тебя позвал? – спросил магистр, когда чай был выпит, а хруст печенья перестал заполнять тишину.

– Это из-за сепаратора? – рискнул предположить Эйден.

– Что? – искренне удивился магистр. – Ах, нет. Сепаратор здесь не при чем. Мастер-надзиратель сказал мне, что он уже тебя наказал, а я знаю, что ты очень умный мальчик, поэтому не сомневаюсь, что одного урока тебе будет достаточно. На самом, деле я позвал тебя, чтобы узнать, как у тебя дела и не нужна ли тебе какая-то помощь с учебой. Но раз уж ты сам заговорил про сегодняшнее происшествие, – магистр подался вперед и пристально посмотрел Эйдену в глаза, – я слышал, что на вас напала деревенская ведьма…

– Вигго сказал, что нужно говорить мастерица вместо ведьма, – поправил Эйден.

– Хранитель слова безусловно прав, – улыбнулся магистр. – Но нужно понимать, что на свете очень мало таких образованных людей, как он, а простые люди используют слово «ведьма». Тебя просто могут не понять, если ты будешь говорить «мастерица». Поэтому, чтобы никого не запутать, давай тоже использовать слово «ведьма».