Последние капли дождя падали с купола энергощита, словно слёзы уходящей грозы. Некоторые из них задерживались на его мерцающей поверхности, превращаясь в стеклянные шарики, которые стремительно скатывались вниз, переливаясь радужными бликами под лучами вечернего солнца. Это зрелище казалось магическим – будто сам щит оживал, играя светом и водой, создавая что-то прекрасное в мире, где красота стала редкостью.

Лена смотрела на это через щель в стене гаража, чувствуя, как её сердце сжимается от осознания того, что время, проведённое с Толиком, неумолимо утекает, как эти самые капли воды по куполу. Она хотела продлить момент, который казался таким хрупким и одновременно таким важным для неё.

– Может, зайдёшь в дом? – предложила она, стараясь, чтобы её голос звучал небрежно, но внутри всё сжалось от напряжения. – Погреться…

Толик, однако, лишь покачал головой, не понимая скрытого смысла её слов.

– Да ладно, я и так задержался. Меня же родаки хватятся, если не вернусь. – Он встал, отряхивая джинсы от налипшей пыли и мелких капель. – Увидимся завтра, Ленка!

Она лишь кивнула, произнося тихое «пока», когда он уже шагал к выходу. Его шаги чавкали по грязи и мокрой траве, оставляя глубокие следы, которые скоро заполнятся водой. Лена осталась сидеть на своём ящике, наблюдая, как его силуэт растворяется в сумерках. Вскоре послышался знакомый скрип забора – Толик перелезал обратно к себе, даже не потрудившись обойти через калитку.

Этот звук заставил её улыбнуться, несмотря на грусть, которая медленно расползалась внутри. Бесцеремонный, наглый, порой слишком простой мальчишка… Но именно эта его бесхитростность почему-то согревала её больше, чем любые слова.

Лена снова повернулась к щели в стене, наблюдая за тем, как последние капли дождя исчезают с поверхности энергощита. Купол продолжал мерцать, защищая их маленький мир от хаоса снаружи. Она знала, что этот момент – их момент – останется только в её памяти. И возможно, именно эта мысль делала его ещё более ценным.

За городом снова послышался далёкий вой какого-то энергорма, напоминая о том, что реальность неумолима. Но сейчас, в этом полузабытом гараже, Лена позволила себе ещё немного помечтать о том, что всё может быть иначе. Хотя бы на мгновение. Она спустилась с ящика медленно, словно каждое её движение пыталось удержать время, которое неумолимо утекало прочь. Выйдя из гаража, она сделала несколько шагов по мокрой траве, чувствуя, как холод проникает сквозь ткань кед. Капли дождя, собравшиеся в лужи, быстро наполнили её обувь ледяной водой. Колючий холод пробежал по ногам, заставив её рвануть к дому, будто позади оставался не просто мокрый двор, а сама стихия, жаждущая её поглотить.

У самого входа её подвела мокрая трава – ноги заскользили, и она едва не упала, в последний момент ухватившись за поручень веранды. Влетев в дом, Лена промчалась мимо матери, которая стояла в прихожей, держа в руках полотенце. Тома бросила на дочь короткий взгляд, но ничего не сказала, пока Лена, прыгая то на одной, то на другой ноге, пыталась развязать шнуровку промокших кед. Узлы не поддавались, словно влага скрепила их намертво. Наконец, сняв обувь, она прислонила её к тёплой стенке камина, который уже весело потрескивал в гостиной.

– Где была? – спросила Тома, подходя ближе. Её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая настороженность.

– В гараже, – ответила Лена, не глядя на мать. Она старалась казаться безразличной, но внутри всё сжалось от предчувствия следующего вопроса.

– Одна? – произнесла Тома, и её слова ударили Лену, как внезапный порыв ветра. Девочка замерла, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом, а сердце начинает биться чаще. Она запнулась на единственном слове, которое так и не смогла выговорить.