«Тома…» – Лев вздохнул так тяжело, будто весь груз этого мира лег на его плечи. «Я не приближённый к начальнику вокзала. Да и предложить нам нечего. Ты же знаешь, какие сейчас расценки за проезд. А если и получится договориться… Это всё равно не гарантирует нам безопасность.»

«Ради Лены!» – её имя прозвучало как мольба, резкая и болезненная. «Попроси, узнай. Может, кто-то из старых знакомых поможет. Ты же сам понимаешь, сколько их там, за щитами.» Голос Томы сорвался, но она быстро справилась с собой. «А мы здесь… Мы на самой окраине. Если что, наш дом – один из первых, кто попадёт под удар. Они просто смешают нас с землёй.»

Лев молчал несколько секунд, прежде чем ответить. Когда он заговорил, в его голосе слышалась безысходность, но и решимость. «Я разузнаю, сделаю всё, что смогу. Но обещать ничего не могу. Даже если найду способ… Это не значит, что всё получится.»

За дверью Лена сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Она хотела броситься внутрь, закричать, что не нужно за неё беспокоиться, что она справится. Но вместо этого осталась стоять, прислонившись к холодной стене, пока голоса родителей затихали, сменившись тяжёлым молчанием.

В углу коридора Эллинкс приоткрыла один янтарный глаз, наблюдая за девочкой. Её хвост слегка защёлкал электрическими разрядами, словно она чувствовала напряжение в воздухе. Но Лена не обращала внимания. Её мысли были заняты только одним: почему никто не спрашивает её мнения? Почему все решают за неё, как будто она всё ещё маленькая?

За окном снова послышался далёкий рокот – то ли гром, то ли очередная атака на энергощит. Лена посмотрела на мерцающий купол, едва различимый в темноте, и внутри неё что-то оборвалось. Она осознала, что родители правы. Их дом действительно был на передовой. И если щиты падут, они окажутся первыми, кто встретится лицом к лицу с тьмой.

Утро встретило серым светом, пробивающимся сквозь грязные окна. За стенами дома слышались отдалённые крики какого-то мелкого энергорма, вероятно, Тенебриса, чьи тени ещё не успели раствориться в первых лучах солнца.

На кухне царила напряжённая тишина. На столе перед Леной стояла пластиковая миска с сухпайковой кашей – бледной, клейкой массой, которая даже после добавления горячей воды отказывалась выглядеть аппетитно. Мать делала вид, что всё в порядке, демонстрируя искусственную улыбку, которая так и не смогла скрыть тени под глазами.

– Вот, сегодня что-то новенькое: каша, – произнесла Тома, стараясь, чтобы её голос звучал бодро. Она взяла ложку и попробовала содержимое своей миски, словно желая подать пример дочери. Но её лицо на мгновение исказилось, когда она проглотила первую порцию. – Вкус… интересный.

Лев сидел за столом, погружённый в свой коммуникатор. Его пальцы быстро скользили по потрескавшемуся экрану, набирая сообщения. Тома бросила на него короткий взгляд, прежде чем произнести с легким раздражением:

– У тебя выходной. Оставь в покое этот коммуникатор хотя бы за завтраком.

Он послушно отложил устройство на край стола, но его глаза всё ещё оставались прикованными к последнему сообщению, которое он успел прочесть. Несколько секунд он молча смотрел на экран, а затем его лицо изменилось. Словно что-то внутри него оборвалось.

– Я сегодня пойду к одному человеку, – наконец произнёс он, поднимаясь из-за стола. Его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась скрытая тревога.

Тома замерла, пристально глядя на него.

– К какому человеку? По каким делам? – спросила она, но её вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.

Лев уже направился к выходу, накинув потрёпанную кожаную куртку, которую давно следовало заменить. Он взял один из старых арканов со стены в кабинете – устройство, больше похожее на антиквариат, чем на современный инструмент контроля. Лена проводила его взглядом из окна, наблюдая, как отец торопливо шагает по улице, пряча руки в карманы.