– Толя, беги в дом! – крикнула она, подбегая к нему.

– Что… – начал он, но Лена перебила его:

– Просто беги!

Мальчишка замешкался, явно не понимая, что происходит. Его глаза расширились, когда он наконец увидел механического монстра, который уже едва не настиг их.

Из дома донеслись крики отца, призывающего детей вернуться внутрь. Но время словно замедлилось. Мехравус, дикий энергорм, наконец преодолел последние преграды и выскочил, разламывая их покосившийся забор. Его три острых щупа-ноги дрожали от напряжения, а корпус чуть подрагивал, словно он был удивлён появлением новой цели.

Эта секундная заминка спасла Лену. Толя, не раздумывая, шагнул вперёд, закрывая её собой. Вспышка плазмы озарила двор, и мальчишка вскрикнул, когда заряд попал ему в плечо.

– Нет! – закричала Лена, но тут же раздался выстрел.

Громкий, резкий, как гром. Единственный красный глаз страйдера разлетелся на осколки, будто разбитая фара автомобиля. Механическое тело задрожало, его железные конечности беспорядочно задёргались.

Лев стоял у входной двери, держа в руках старое, но надёжное охотничье ружьё. Его лицо было бледным, но решительным.

– В дом! – рявкнул он, указывая на дверь.

Лена, не раздумывая больше, схватила Толика за здоровую руку и потащила его к крыльцу. За их спинами агонизирующий страйдер продолжал дрожать, пока его остатки энергии угасали в последней судороге.

Лев действовал быстро и решительно, словно каждая секунда была на счету. Он втащил Толика в дом, не обращая внимания на его протесты, и буквально поднял его на руки, чтобы уложить на кухонный стол. Лена стояла рядом, чувствуя, как её сердце колотится так сильно, будто пытается вырваться из груди. Она смотрела на мальчишку, который ещё минуту назад был живым и шумным, а теперь лежал на столе, бледный и стискивающий зубы от боли.

Его синяя футболка, ещё недавно яркая и чистая, теперь была слегка почерневшей от крови. На груди, чуть выше сердца, зияла абсолютно ровная круглая дырка, размером с мальчишеский кулак. Рана была неглубокой – всего 3-4 миллиметра, но от неё исходил запах жареного мяса и крови, заставлявший желудок Лены сжиматься. Каждый раз, когда она представляла такие раны в рассказах отца, они казались чем-то далёким, не реальными. Но сейчас всё было реальным. Слишком реальным.

Когда Лев осторожно стянул с Толика футболку, Лена невольно вздрогнула. Его худое, ещё детское тело с едва наметившимися рельефами мышц выглядело таким беззащитным. Она протянула руку и слегка коснулась кожи вокруг раны, ощущая, как горячий след плазмы пульсирует под её пальцами.

– Больно? – спросила она тихо, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно, но внутри всё дрожало.

Толя скривился, но ответил с характерной для него прямотой:

– Жжёт сильно. Будто к груди приложили раскалённый уголь и до сих пор не убрали.

Эти слова заставили Лену содрогнуться. Она представила, каково это – чувствовать такую боль, и её сердце сжалось ещё сильнее. Лев, не теряя времени, набрал холодной воды в миску, намочил полотенце и аккуратно прижал его к ране. Толик зашипел сквозь зубы, но не заплакал. Вместо этого он продолжал причитать:

– Что скажет батя, когда узнает? Ух!

Лев бросил короткий взгляд на дочь и произнёс, уже набирая номер родителей Толика:

– Меняй полотенце каждую минуту, пока жжение не прекратится. Спасай своего рыцаря.

Его слова заставили Лену покраснеть, но она кивнула, стараясь сохранять серьёзность. Взяв мокрое полотенце, она осторожно прижала его к ране, чувствуя, как холодная вода смешивается с теплом кожи мальчишки. Её руки дрожали, но она не отступала. Мысли путались: она вспоминала, как Толя закрыл её собой, как его глаза расширились от удара, как он даже не дрогнул, хотя мог бы просто убежать.