Через пару лет, съёмным протезом нельзя уже было пользоваться без крема для фиксации, да ещё от него отвалилась какая-то маленькая пружинящая металлическая штучка справа, я обратилась в поликлинику по месту жительства к дежурному стоматологу – ортопеду. Дежурный стоматолог-ортопед Улыбочкина, проработавшая в профессии до пенсии и работающая далее, по сходной цене, взялась за починку моего съёмного протеза, пообещав дополнительно и совершенно бесплатно подтянуть на протезе ослабшие крючки. Протез взяли в починку.

Починка закончилось скандалом и возвратом уплаченных денег. При пользовании починенным протезом, с приваренной к нему справа металлической штучкой, у меня начинали болеть десна и горло слева, а главное – не покидало ощущение, что смыкая челюсть с одной стороны, я вытягиваю зуб с коронкой с другой стороны. На все мои жалобы стоматолог-ортопед Улыбочкина, советовала привыкать.

К слову сказать, впоследствии, тот зуб под коронкой, пришлось удалить. Скрипя зубами, я звонила Виктору Викторовичу вместо одного раза дважды. Сначала по следам лжепочинки, а затем – в связи с удалением зуба под коронкой, который вытягивался из десны, благодаря, приваренной с подачи Улыбочкиной к протезу маленькой металлической штучки.

Виктор, поднявшийся по административной лестнице, до заведующего зубопротезным отделением, принял меня без каких-либо упрёков и расспросов и оказал мне свою высокопрофессиональную помощь. Я пригласила Виктора к себе домой на чай. Он согласился.

Я очень рассчитывала, на то, что на чужой для Виктора территории и в присутствии постороннего для него человека в лице моей мамы, он будет вести себя сдержаннее. За этим чаем, я надеялась также выудить у Виктора подробности зубопротезного дела, которые помогли бы мне дописать тот самый роман «Моя последняя надежда», лежавший без движения в моём рабочем столе, до этой предполагаемой встрече, почти 8 лет.

Дорогой читатель, я не хочу, чтобы у тебя сложилось впечатление, будто, кроме благодарности к врачу и корысти дописать свой роман, у меня не было других мотивов для приглашения Виктора к себе домой. Я давно хотела это сделать, Виктор мне был далеко небезразличен. Много лет назад, перед вторым свиданием наедине, я обсуждала эту идею с ним, но идея эта Виктору не понравилась, моя мама, в ту пору 76-летняя пожилая женщина, казалась ему ещё достаточно молодой, чтобы чего-то не увидеть или не услышать.

Теперь, когда маме было почти 80-ти лет, а, может быть, и не в связи с её возрастом, Виктор согласился ко мне придти через пять дней после нашего с ним разговора.

Я соблюла все приличия, сказав маме заранее, о том, что к нам придёт тот самый врач, у которого я наблюдаюсь по поводу зубов и, о том, что я хочу помочь ему с набором и распечаткой его профессиональных текстов. После этого потихоньку приступила к уборке квартиры и закупке продуктов.

Возможно, маме показалось подозрительным моё мытьё окон в середине сентября. Обычно, но не обязательно я, мою окна позже, в конце октября, непосредственно перед тем, как выпадет снег. Возможно, что-то другое в моём поведении выдавало моё отношение к предстоящему приходу врача, а точнее – отношение к самому врачу.

Как знать? Мне казалось, что я стандартно готовлюсь к приходу тех, кого приглашаю к себе в гости и никакого особенного отношения к предстоящему приходу Виктора не выказывала. Тем более, что этого особенного отношения и не было. Я скорее устала от этих отношений, нежели хотела их. Мы были знакомы с Виктором уже около 8ми лет, наши отношения были завязаны, в основном, на моих зубах и его работе с ними.