Всякое выходящее за поле зрения суть материя, существующая сама по себе, которая эволюционно не структурирована в функцию рекурсии, называемую в свою очередь познанием. Наше познающее существование уже дано именно ограничением материи функцией. Материя, существующая сама по себе есть действительность, начинающаяся с окончанием существования восприятия как потенциал восприятия вещи, которая может быть дана, но еще не дана. Кто ограничивает своё познание одними лишь чувствами и игнорирует эмпиризм, у него получится что материя непознаваема. Наши слова, поскольку суть нечто существующее объективно и всегда относящееся к физическим телам, а не чувствам первоначально, вторично лишь относятся к нашим чувствам, потому что реальность материальная дана прежде в знании, чем реальность внутренняя субъективная. Мы затем только познаём в мире и находим себя как сознание, лишь после того, как изучили этот мир. Таким образом, все слова относятся всегда к материальным вещам, а значит и нашим чувствам как таким вещам. Наши понятия суть нечто вторичное в познании, их не было до того, как существовал чувственный мир, следовательно, они относятся всегда к материальным вещам, а не чувствам. Однако поскольку наши чувства суть нечто материальное, то слова могут к ним относиться лишь как к материи, и тем не менее наши чувства есть лишь способ, каким мы можем воспринимать вещи для выживания. Наше восприятие вещей и есть чувства, и, хотя известно, что чувства – это материальный процесс, именно материей является наше понимание этого. Иначе говоря, мы, поскольку сами суть материальный процесс, вовлечены в мир с такой же необходимостью, с какой происходит само восприятие, и никогда не можем быть третьим лицом. Поэтому всегда следует помнить, что тот мир, который мы считаем объективным, познан в отношении нашего тела как объекта, а не нашего сознания, как процесса, ведь мы привыкли относить действия к нашему телу, а не чувствам просто потому, что здесь ясна чёткая граница между внутренним и внешним, Я и не Я, тем что синергично нам и то что противопоставлено этому. Таким образом, мы даже можем считать очень близкого человека собою, а не чем-то другим, просто потому что он синергичен нам как синергичны нам собственные процессы. Если перемещать границу внутреннего и внешнего за границы тела, то сложно понять, какое чувство должно являться нами, а какое нет, поскольку все чувства вместе взяты зачастую синергичны и всех их мы относим к единому самосознанию.

***

Эволюция – это ограничение, воссоединение ранее свободного в единое, сжатие, превращение в ограниченное состояние, а энтропия – распад, освобождение, разряжение, всё противоположное первому. Развивая тему функции, мы понимаем её как систему величин, ограниченных пределом(постоянной) и колеблющихся(переменная) в постоянном уравнении процесса мозга между позитивным и негативным, составляющих экстенсивную систему сознания. Живое существо – это органическая материальная структура, сформированная преобладанием эволюционирующей степени во взаимодействиях энергий с течением большого количества времени, эпизод которого далеко выходит за пределы тела этого существа. Это всё есть система мозга, которая состоит из взаимодействующих величин микротоков, которые в системной совокупности являются сознанием.

Относительно муравья мотивы наших действий совершенно непостижимы, поэтому он разве что может сравнить себя с нами подобно тому, как мы сравниваем себя с ураганом. Сложность бытия первого значительно меньше, а так как каждый познает по мерилу своих способностей, то так как мы невероятно многофункциональны для него, нас он воспримет как хаос, поскольку наш набор возможного поведения намного превосходит его набор. Следовательно, именно функциональность определяет уровень жизни, а не интенсивность и динамика. Но по отношению к муравью бытие камня не такое уж и неживое. Таким образом бытие камня подобно коэффициенту нулевой функциональности, однако он существует во времени, поэтому все же функции за ним прослеживаются, однако разнообразность его функций или столь велика, или столь проста, что её не отследить и поэтому проще приравнять к нулю. Материя, ограниченная функциями чувств зрения, слуха, голода, социальности и пр., есть мы сами, а набор функций какого-нибудь устойчивого неживого предмета столь велик, что превосходит вообще любую устойчивую организацию как мы, вследствие чего мы считаем его бытие не функциональным, а его неживым. Однако камень имеет силу самодержания, он сохраняет форму и объем до тех пор, пока на него не повлияет какая-либо внешняя сила, а так как любая устойчивая форма(под действием эволюции сформировавшей его устойчивую форму) есть следствие эволюционного процесса (газовые облака под действием сильнейшей гравитации и температуры), то камень имеет её, а потому также имеет относительный коэффициент жизни(в виде экстенсивности), однако нами, людьми не замечаемый, к примеру, хотя бы из-за времени. Потому мы не измеряем жизнь степенью интенсивности или динамичности, а именно возможной функциональностью, которую тем не менее можем познать лишь по собственному подобию, которая часто выходит за пределы возможного нами познания.