– Ну что ж дамы и господа я начинаю! – Арчибальд потер ладони и раскрыл синий портал, – Это твой Дэрэк, я открыл его так близко к людским поселениям, как смог.

Некромант поправил две переметных сумки, крест-накрест висевшие за его спиной, одна с припасами и одеждой от Госпожи Гертруды, другая намного более тяжёлая с драгоценностями от Господина Дэроу и, обняв на прощание двух из троих своих родителей, шагнул в портал.

Когда портал исчез, Гертруда, все еще рыдая, спросила:

–Арчи, мы точно правильно поступаем, отпуская его одного?

– Да, дорогая Труди, он могущественный маг, возможно единственный некромант на Понтэе, и он должен прожить свою жизнь, а не оглядываться на наши подсказки. Иногда любовь – это умение отпускать, – маг нежно поцеловал ее в губы.

И раскрыв новый портал, теперь уже предназначенный для них, он добавил:

– Но тебя отпустить я не сумел бы и за тысячу лет, – и, взяв ее на руки, маг прыгнул в портал.

Так заканчивается история о мальчике, который не выжил…

И начинается песнь о некроманте, более известная как – Изумрудная песнь.

Вынужден пояснить, что данные легенды были созданы народом летучих мышей Камазоца, и уже позже была переведена на прочие языки.

В силу культурных, исторических, а, местами, и физиологических особенностей общения разумных нетопырей, любой текст, описывающий нечто более интересное нежели прогноз погоды на завтра или биржевые новости, называется – песня.

Ссылка: И это не удивительно, если учесть, что язык Камазоца представляет собой смесь обычного вербального общения и ультразвуковых сигналов понятных лишь самим нетопырям, отдаленно напоминающих человеческое пение. Конец ссылки.

Наконец караван остановился. Это была последняя остановка на его долгом пути из Султаната Кифер в империю Алюра.

Пока караванщики занимались тем, что поили и кормили лошадей и верблюдов и прочими мелкими приготовлениями перед продолжением их пути домой, из большой и выглядевшей неуместно посреди остального торгового каравана кареты, вышел грузный и богато одетый мужчина.

Это был сам купец Отто Голденхольд, на вид ему было скорее за сорок, нежели к пятидесяти годам.

Купец был розовощек, обширен в области талии, и должен был быть человеком ленивым и медлительным, верно?

Ан нет, Отто был этаким живчиком: стремительным, решительным молодым предпринимателем, горящим на работе, просто этого молодого парня не было видно под весьма внушительным подкожным жиром купца.

Просто, когда ты всю душу отдаешь делу международной торговли, в определенный момент, твои старания начинают приносит доходы, а ты начинаешь вкусно и плотно питаться.

Ну, посудите сами, зачем иначе нужно столько вкалывать?

Однако внешне человек меняется куда разительней, нежели в душе и характере.

Поэтому Отто Голденхольд был все тем же, что и в пору своей молодости, только с одышкой.

Отто был человек энергичный и любознательный, поэтому, когда мимо него шумной гурьбой прошли работники перевалочного пункта, он поспешил им наперерез узнать, почему те так расшумелись, и по какому поводу суета.

Завидев, как к ним приближается облакоподобный Голденхольд, группа мужчин остановилась.

Господин Голденхольд, был порядочным и честным работодателем, а заставлять такого человека бегать – просто неприлично.

Наконец нагнав своих работников, купец с одышкой спросил:

– Что за шум? Куда вы все несетесь?

– Утро доброе, Господин, – отозвался жилистый работяга, возглавлявший процессию негодующих мужчин, – Тута дело токое, в складской амбар пролез, ведать, кто-то прошлой ночью. Ну, стало быть, мы и идем посмотреть, что да как, да только тама он еще сидит, в нутрях, стало быть».