Мне снова звонит Полина. Я отпускаю Елкину ручку.

— Разденься сама.

Она тормозит и обидчиво куксится:

— Ты должен мне помочь. Ты же мой папа. Хочешь, чтобы все решили, будто ты меня совсем не любишь?

Наклоняюсь к ней.

— Людям в твоем возрасте пора бы уметь переодеваться самостоятельно. Смешно, это когда тебе в шесть лет мама сопельки вытирает.

Мы с ней одновременно смотрим на мальчишку рядом, которому мать усердно трет нос, приговаривая: «Ты ж мой сладенький». Он вдруг замирает, таращится на нас и через секунду отворачивается от матери.

— Мам, я уже не маленький! — фыркает, сообразив, в чей огород был брошен камень.

— Хм… — размышляет Елка, указательным пальчиком барабаня по своему подбородку. — Ты прав. Папуля.

Если она с такой периодичностью будет называть меня папулей, то я вживусь в роль.

— Вы что, только что унизили моего сыночку? — взрывается мамашка.

Смотрю на платок в ее руках и усмехаюсь:

— Да куда еще унизительнее? Вы мужика из него хотите вырастить или комнатное растение?

— Молодой человек, не смейте указывать мне, как воспитывать сыночку. Еще одно оскорбление — и встретимся в суде!

Чудненько! Всяких личностей встречал в бизнесе, но настолько упоротых еще ни разу. И ведь баба дура реально заяву накатает.

— Можете не отвлекаться, — киваю ей на платок. — Продолжайте. — Принимаю звонок и подношу мобильник к уху, пока Елка вылезает из своей курточки и сапожек, запихивая их в узкий шкафчик. — Поль, ну что опять? — начинаю психовать.

— Поправь тон, Майк! Ты, между прочим, опозорил меня перед всеми подругами. Мне пришлось объясняться, что мы остаемся на Новый год дома из-за непогоды. Но в начале января ты свозишь меня на море! — выдает в приказном порядке.

Черт, не следовало целоваться с официанткой на свадьбе своего папаши этим летом. Лишнего глотнул. Взбесился. Теперь у меня два варианта: порвать с Полиной или терпеть ее концерты до конца своих дней. Но бросать, наверное, нужно было раньше. В канун Нового года будет совсем свинством. Тогда зачем кольцо покупал?

Да, Майк, ты конкретно встрял. Либо женишься и становишься самым покладистым мужем на свете, либо опять ищешь новую подружку, подвергаясь нападкам от старой. Ведь в покое она меня не оставит. Полина ненавидит страдать в одиночку. Если ей плохо, то всем вокруг должно быть еще хуже. Это я давно понял по ее «красным» дням.

— И что подружки? Простили тебя? — не сдерживаюсь, чтобы не съязвить.

— Еще одно слово — и тебя не прощу я! — выкрикивает Полина.

На рефлексе вновь смотрю на мамашку с носовым платком. Получается, если Полина станет матерью, то вот оно — ее будущее отражение?

— Я готова! — Дергает меня за руку переодетая в костюм олененка Елка.

Обращаю внимание, что башмачки у нее надеты неправильно.

— Погоди, Поль, мне тут кое-кому надо помочь… — Прижимаю мобильник плечом к уху и замечаю появившуюся рядом с нами надзирательницу. — Дочке! — отыгрываю свою роль.

— Какой дочке? — на хриплом выдохе спрашивает офигевшая Полина.

— Своей. — Опускаюсь на корточки, чтобы поменять башмачки местами. — Поль, я тебе потом все объясню, — бубню тише.

— Кайсаров, у тебя что, дочь?! — переходит она на фамилию. Всегда так делает, когда злится на меня.

Елка отшатывается, оставшись стоять на одной ножке. Забив на Полинину истерику, роняю мобильник на пол и успеваю подхватить малявку на руки.

Она испуганно хлопает ресничками, глядя на меня снизу-вверх. А я смотрю сквозь нее — на пошедший паутиной экран. Теперь скандала мне не избежать.

— Как же ты дорога мне, — через силу лыблюсь Елке, — доченька…

4. Глава 4. Лида

Ерзаю в кресле, не находя себе места. Каждая минута превращается в тягучую ириску. Жуешь ее, жуешь, а она не уменьшается, только к зубам противно липнет.