– Чёрт, ну быстрее! – буркнула она под нос.

Лифт наконец прибыл, и она буквально впорхнула внутрь, закидывая сумку на плечо. В её голове мелькнуло: «А может, остаться здесь и просто переждать?» Но от мыслей её отвлек короткий звон, возвещавший о прибытии на первый этаж.

На улице было тихо. Вирджиния обожала такие моменты. Воздух был морозным, и Джини плотнее запахнула шубу, поправляя шарф из кашемира.

На белом снегу что-то блеснуло. Джини остановилась, опустила взгляд и подняла небольшую серьгу с рубином. Это была сережка Линды. Джини подарила ей их на день рождения.

Подойдя к входу в главный корпус, она остановилась. Мороз щипал её щеки, но Джини не двигалась. Её охватили сомнения.

– А стоит ли вообще заходить? – прошептала она, задавая вопрос самой себе.

Мысли рождались одна за другой. Взгляды, шёпот за спиной, постоянное ощущение, что её обсуждают. Может, просто забрать документы и уйти из «Хиллкреста» навсегда? Вернуться в Нью-Йорк, где хотя бы оставалась тень её прежней жизни?

Но тут же накатило понимание: у неё больше нет ничего. Бутики «Флойдс», которые когда-то были её гордостью, закрывались один за другим. Скандал, связанный с её именем, стал последним гвоздём в крышку гроба семейного бизнеса. Родители сбежали, оставив её одну – и бренд, который они любили больше, чем дочь.

Единственное, что осталось у неё – это квартира на Верхнем Вест-Сайде и Дейзи Коллинз, единственная, кто не бросил ее после распада бренда. Дейзи, как и она, цеплялась за этот гламурный мир, стараясь сохранить то, что ещё можно было спасти. Джини вложила остатки сбережений в попытку реанимировать бренд. Они проводили бессонные ночи, разрабатывая новые концепции. Но если Дейзи излучала оптимизм, то Джини чувствовала, что мир, который она знала, рушится у неё прямо перед глазами.

Джини глубоко вдохнула и, не позволяя себе больше сомневаться, толкнула тяжёлую дверь университета. Внутри всё напоминало о прошлом: запах старинных книг, перешёптывания студентов и холодный свет ламп. Она подняла голову, бросив вызов самому зданию. «Я останусь. Хоть из принципа.»

Но реальность вскоре ударила по ней сильнее. Проходя мимо групп студентов, она слышала приглушённые шёпоты и видела косые взгляды. На одном из столиков кто-то специально оставил газету, где ярким заголовком кричало:

«НАСЛЕДНИЦА ИМПЕРИИ ПОД ПОДОЗРЕНИЕМ В УБИЙСТВАХ!»

Джини остановилась, чувствуя, как её щеки заливает румянец, но она лишь поправила сумку на плече и прошла дальше, напоминая себе, что враги побеждают только тогда, когда ты даёшь им власть над собой.

Дойдя до своего деревянного шкафчика, Джини стянула с себя белоснежную шубу и аккуратно повесила ее на крючок. Откуда-то донесся еле уловимый аромат розового парфюма от Dior, напомнивший о прошлых временах, когда ее жизнь была роскошной сказкой. Взяла с полки тяжелый учебник по эргономике в дизайне, который был больше похож на кирпич, чем на книгу, и поспешила к аудитории.

Пройдя мимо информационных стендов, она замедлила шаг, краем глаза заметив знакомое лицо. Донателла Гилсон с плаката улыбалась все той же голливудской улыбкой. Ее портреты, расклеенные повсюду после исчезновения, теперь медленно снимали. Весь мир знал, что Донателлы больше нет. И, конечно, кто-то все еще верил, что убийца – Джини и ее друзья.

Она отвела взгляд, ускоряя шаг. Лекция началась десять минут назад, и, как ни старайся не привлекать внимания, в «Хиллкресте» она всегда была в центре событий, а сейчас так еще больше.

Когда Джини открыла дверь аудитории, разговоры стихли, будто кто-то нажал на невидимую кнопку паузы. Все головы разом повернулись в её сторону.