– Уже второй час, – шептала я. – У вас давно отбой… как же ты теперь?..

– Ничего страшного, через забор перелезу…

– Ты умеешь лазить через забор?

– Я всё лето этим только и занимаюсь… Почему ты удивилась? Научить тебя лазить через забор? Или сначала танго?..

– Сначала танго… сначала танго…

– Хорошо… завтра…

– Завтра…

– Завтра ты не исчезнешь? Ты мне не приснилась?..

– Нет… нет… нет…

Я вошла на нашу тёмную лоджию тихо, на цыпочках. Тихо шагнула к распахнутому окну, посмотрела вниз, перегнувшись – ничего там не было видно, ни единого движения, только алая роза светилась далеко внизу в палисаднике, в полосе света из окна первого этажа.

– Вавка… – тихо сказала Милка в темноте.

Я вздрогнула:

– Ты что, не спишь?

– Сплю. Но учти: я должна увезти тебя отсюда целую и невредимую.

– Не бойся, я передумала топиться, – сказала я, улыбаясь.

Я стащила с себя белое платье, бросила его в изголовье и с наслаждением вытянулась на прохладной простыне. Тёплый ветер веял в окно, донося с балконов аромат цветов, влажных после вечернего полива. Жизнь была прекрасна.

– Слушай… ты не видела мою юбку с разрезом? Она где–то тут валялась… – сквозь сон прошелестела я.

– Завтра… всё завтра… – прошелестела Милка.

Завтра… Прекрасное завтра, счастливое завтра, лучезарное завтра…

Назавтра я князя не узнала.

Я долго и озадаченно плавала глазами по прохожим в поисках знакомого малинового пятна в то время, как он преспокойно стоял надо мной – в клетчатой рубахе и ковбойской шляпе.

Когда же, наконец, под шляпой радостно была опознана лохматая голова и голубые глазищи, я кинулась лихорадочно собирать вещи. Я бы с большим удовольствием смылась незаметно, но зоркая Милка отследила траекторию наших взглядов и обнаружила их пересечение.

– Ты далеко? – поинтересовалась она, наблюдая, как я судорожно пихаю в сумку всё подряд. – Чтобы не спросить «куда»?

– Танцевать танго.

– Это я поняла, – Милка перевернулась поудобнее и воззрилась на князя изучающе.

– Симпатичный, но слишком молодой и явно безответственный, – вынесла она вердикт. – А ночевать–то придёшь? – задала она резонный вопрос. – Не, я так, для порядка, чтобы мне дверь не запирать…

– Не запирай. Теоретически приду.

– А практически?

– А практически не знаю, у них пансионат закрывают в двенадцать. Теоретически он должен попасть туда до закрытия.

– А практически?

– А практически он перелезает через забор.

– Ах, через забор… – протянула Милка многозначительно. – Да, это твой вариант, мне нечего возразить. Он там отдыхает?

– Нет. Работает.

– Кем работает?

Я даже собираться перестала.

– Не знаю, – сказала я с удивлением. – Ну… кем–то там…

– А что за пансионат?

 Я ещё раз замерла.

– Он говорил, я забыла…

– Ну, узнаю тебя, – вздохнула Милка. – Ничему тебя жизнь не учит. Зовут–то его как? Ты хоть имя знаешь?

– Имя… – я попихала, наконец, вещи, поднялась и воззрилась на Милку. – Может, тебе ещё паспорт принести? Он вообще–то князь.

– Думаешь, этого достаточно?

Она ещё раз внимательно вгляделась в князя, спокойно взиравшего с высоты набережной на морскую даль.

– Так–то красавчик, конечно. Плечи, руки красивые… Но всё–таки, лучше бы Арсений… –  заметила она не без сожаления. – Солидный джентльмен, главный технолог крупного предприятия, весомый, надёжный…

– Даже и не думай! Забудь и не трожь Арсения, – я накинула блузку и завязала её узлом на животе.

– Это почему же? – заинтересовалась Милка.

– Арсений – хороший человек. – Я выпрямилась и повесила сумку на плечо. – У него, между прочим, три месяца назад родился долгожданный сын.

– Да ты что? – вытаращила глаза Милка.

– А вот да!