За два дня я так устала от внимания, что готова была волком выть от отчаяния. Шутка ли, в туалет нельзя сходить спокойно. Даже там девицы умудрялись меня найти, чтобы оценить все мои достоинства, так сказать, воочию. По-другому-то не получалось. Мой отказ от близости у многих вызывал вопросы. Каких только предположений не строили соплеменники. Чаще всего звучала версия о скромных размерах детородного органа, что и являлось причиной моего поведения, нетипичного для горных орков.

Вдохнув полной грудью, я довольно потянулась и бодрой походкой, насвистывая веселую мелодию, отправилась на охоту.

Для начала решила подстрелить дичь, а потом набрать хмельных фруктов. Добыча не заставила себя долго ждать. Буквально через пару километров я увидела молодого хайнака. Он мирно щипал траву, периодически дергая ушами и отгоняя мух хвостом.

Прикинув его габариты — чуть больше горного козла — решила, что тащить хайнака до места, где растет тыжмнекум, и потом в лагерь будет не так уж и тяжело.

Взяв лук и натянув тетиву, прицелилась, выбрала такое место, чтобы животное не мучилось, и выстрелила.

Как и было рассчитано, животное рухнуло на землю, даже не поняв, что произошло. Я в принципе не любила жестокость и с детства научилась охотиться так, чтобы причинять животным как можно меньше страданий.

Несмотря на то, что орки имели репутацию диких и неотесанных мужланов, мы никогда не охотились без нужды.

Дедушка Грог прививал нам любовь к животным и растениям на уроках единения с природой. А мальчишек, любителей разорять птичьи гнезда или без надобности ломать деревья, шаман наказывал ударом в бубен. Буквально вбивал нужные знания в бестолковые головы. До сих пор не понимаю, как ему удавалось все про всех знать, но ни один проступок не оставался для него тайной, поэтому наказание прилетало незамедлительно. На то он, наверное, и шаман.

Пока связывала копыта подстреленному хайнаку, услышала хруст сломанной ветки в зарослях кустарника, но сделала вид, что ничего не заметила. А сама тем временем прислушалась и принюхалась.

Шпион или, скорее, шпионка, зашла с подветренной стороны, как раз там, откуда я стреляла из лука. Значит, шла за мной от самого лагеря. Наверняка это одна из воздыхательниц, которая отбилась от табуна таких же орчанок.

Решила не показывать, что заметила ее, а то потом придется всю дорогу слушать бабский треп, пусть лучше тихо следует по пятам.

Закинув добычу на плечи, отправилась к дереву с хмельными фруктами. Идти пришлось далеко. Оно росло вблизи запретного озера, но на безопасном расстоянии, так что чарующее пение русалок туда не доставало. И все же никто не ходил к тому дереву, поэтому и фрукты оставались нетронутыми. А из-за достаточной влаги и яркого солнца тыжмнекумы вырастали там особенно крупные.

Скинув хайнака на землю, я принялась собирать упавшие плоды, выбирая самые крупные и мягкие, срывать их с дерева не было смысла, там они еще не достигли нужной степени зрелости и были просто сладкими.

Наполнив сумку доверху, собралась уходить, когда из кустов выскочила Лиса — молодая орчанка, первая красавица племени.

Она была такая же рыжеволосая, как и мы с Кусакой, только ее цвет отдавал медью, а мой уходил в красный оттенок.

— Лиса, что ты тут делаешь?

— Зачем ты подошел так близко к запретному озеру? Я думала, тебя околдовала русалка, и поэтому пришла снять ее чары своей красотой, — на полном серьезе заявила она и бросилась мне на шею.

— Меня сейчас спасать нужно от тебя, — недовольно прокряхтела, пытаясь разомкнуть ее пальцы. — Да отцепись же ты! Я не под чарами!