* * *

– Привет, Хьёи! – появилась Б’дана. – Как ты, освоилась здесь?

– Привет, – чуть печально улыбнулась эггла, ставшая ученицей Тениллы. – Да освоиться-то освоилась, но Тарлаон – всё-таки не мой мир. Тоскую я по нашей родине, хоть и понимаю теперь, какая же она дурная! И я дурная была, сейчас сама уже над собой смеюсь.

– На Ур-Анет, к сожалению, мы с тобой попасть больше не сможем, – вздохнула Лесная Сестра. – Хотя самой иногда так хочется! Я тогда ненадолго появляюсь на Моситлане, а один раз даже на Земле была. Тоже развитые технические миры, так что как погуляешь по современному городу – отпускает немного тоска. Но ты ведь хотела на Ша’аль?

– Землю тоже посмотреть хочется, – призналась Хьёи. – И Моситлан, конечно. А меня скоро в полные сёстры ордена посвятят?

– Как только поймёшь, какой у тебя уникальный дар. Ты пока так и не осознала его?

– Знаешь, – эггла на минуту задумалась, – я ведь, такое впечатление, на самом деле душегармонистка. Начала вот замечать недавно, что как смотрю на человека – кажется, что в нём сидит какой-то пушистый зверёк, который тянется ко мне, и его хочется погладить.

* * *

– Нет, согласие на эмансипацию я Марине не подпишу! – отрезала Мария Яновна. – Пусть ждёт официального совершеннолетия. Хватит с неё и того, что я её в экстернат записала. Деньги свои есть, раз работает, жить, я так понимаю, есть где, аттестат через полгода получит – чего ещё надо?

– Плохо, что у неё шаткое правовое положение, – объяснил Пекарчик. – В любой момент могут начаться неудобные вопросы – почему она дома не живёт. Да и к вам такие вопросы могут возникнуть.

– Я соседям, кто лез с расспросами, сказала, что она к отцу на Украину уехала, – усмехнулась женщина. – Вот пусть и Марина что-нибудь сообразит, раз такая умная! Думаете, я не понимаю, что как только она получит гражданские права, так сразу квартиру нашу продаст? А у меня нет таких денег, чтобы даже до однушки доплатить. Что ж дочка родную мать гонит из дома на старости лет? – Мария Яновна некрасиво заплакала.

– «Крокодильи слёзы», – подумал адвокат. – «Она-то тебя не гнала и не гонит – наоборот, фактически половину квартиры дарит! Это ты её гонишь – привела в дом наглого мужика, с которым Марина не уживается».

– Я Мариночке всё подпишу – хоть согласие на выезд за границу, хоть что угодно, только не эмансипацию! – женщина посмотрела умоляющим взглядом. – Не хочу на улице оказаться! Ну зачем ей нужно непременно жить официально одной?

– Хорошо, я вас понял, – Пекарчик сочувственно кивнул. – Скажу Марине, что вы очень просили подождать до восемнадцати лет.

* * *

– Хреново, – резюмировал Артур. – Получается, что есть несколько хат в Москве и в Питере, но ни одна из них не приобретена так, что нельзя ничего накопать! Пять квартир – мутные сделки за наличку, а мы ведь не можем подтвердить эти доходы? У Романа – шитое белыми нитками дарение, опять же понятно, что деньги отмывали. А нам всё-таки надо закладываться на то, что придётся уходить с Земли и оставлять здесь Скорбную сестру, так что нужна минимум одна юридически чистая квартира.

– А твоя студия? – возразила Алина. – Ты же её официально взял в ипотеку, и доход у тебя подтверждённый.

– Ипотека до конца не выплачена, но даже не это главное – сам-то я разве «чистый»? Квартира Скорбной сестры должна быть на неё и оформлена, и чтобы про неё саму никто не знал, кто она такая.

– У Лены своя однушка, – вспомнила Ната. – Но да, Лена сильно засветилась, к тому же она несовершеннолетняя.

– И квартира, в которой они с мамой живут, тоже куплена за наличку, – добавил Страж Вихрей. – Кто остаётся? Только Валя и Люся, вот про них почти никто не знает. Гражине, к сожалению, ещё два с лишним года до полной феи, да и имя слишком редкое для России.