Конечно, у него и раньше случались бессонные ночи, столько, что и не сосчитать. Но то была совсем другая история, когда налил глаза и гудишь напропалую, а тут трезвый, как судья, и заняться совершенно нечем, кроме как пялиться в ящик, качаться на снарядах или буравить глазами гребаную стену.

Черт, в прошлом году в это время он отрывался по полной в Европе… а теперь – словно запертая в коробке крыса. Он улетел из Мельбурна в марте со своим хорошим друганом по университету, Шейном Илзом. Они приземлились в Лондоне, где сестра Шейна, Лора, работала в маркетинговой компании. У Лоры было много бойких дружков и связей, и в первую ночь в городе она отвела их в шикарный клуб: сплошь красная кожа и бархат, а в туалетных кабинках стеклянные откидные подносы, предназначенные вовсе не для хранения напитков. Каждый раз, когда Чед заходил в мужской туалет по нужде, из соседних кабинок доносились звуки втягиваемого носом воздуха. Он бы и сам от такой радости не отказался, но денег на дурь не было.

Тем же вечером, чуть позже, в баре появилась Келли Осборн, дочь Князя Тьмы[2], и парни толпой выстроились в очередь, чтобы перекинуться с ней парой слов. В чем тут прикол, Чед не понял. Сногсшибательной красоткой она точно не была. Избалованная мажорка. Выходит, все эти парни рвались с ней поговорить только потому, что она – дочка знаменитого папы?

Шейн, сорвиголова, взял и подкатил к ней в тот редкий момент, когда она была за столиком одна. Сел рядом, запустил для знакомства какую-то прибаутку, а она возьми и повернись к нему спиной. Потом они над этим ржали до самого утра.

Через три дня они вылетели лоукостером в Испанию, провели несколько дней в Барселоне, потом отправились в Памплону. Городок был полон иностранцев из-за ежегодного фестиваля, который Хемингуэй прославил в своей книге. Все гостиницы и хостелы заполнены под завязку, оставалось одно: купить палатки и разместиться на огромном поле вместе с тысячами других фанатов.

Найти австралийцев в путешествии несложно. Надо просто идти туда, где шумно и льется пиво. Чед и Шейн быстро сошлись с группой из двадцати австралийцев, они разбили лагерь вокруг паршивенького фургона с большим австралийским флагом, приклеенным к боковине, и следующие несколько дней вовсю бухали, перекидывали мяч для регби, опохмелялись поутру, жарили мясо и трахались в крошечных палатках.

За два дня до прогона быков в лагере появилась Шэз. Она приехала в Европу с подругой, но та вернулась в Перт. В постоянно растущей группе австралийцев Шэз была самой сексуальной, и в первую ночь Чед старался изо всех сил, чтобы ее расколоть, но она не поддалась, сказав ему, что у нее дома есть парень.

На следующее утро, одевшись в белое и подвязавшись красными поясами, они сели на зафрахтованный автобус и поехали в город. Там творилось что-то охренительное. Улицы и балконы забиты людьми. Все носились и поливали друг друга сангрией.

Первым делом – по пиву, и к полудню все две дюжины австралийцев или около того были в стельку. Какой-то ирландец, прилепившийся к ним с самого утра, так надрался, что залез на столб и спрыгнул вниз навстречу своей смерти. Он вовсе не хотел сводить счеты с жизнью. Другие прыгали со столба на подстилку из сцепленных внизу рук – вроде как рок-звезды прыгают со сцены в яму с фанатами. Этот несчастный ирландец прыгнул раньше, чем на него обратили внимание. Он бухнулся о землю головой, и его увезли санитары. Позже до них дошли слухи, что в больнице он скончался.

Понятно, что это был большой облом и совсем не то, что нужно для начала фестиваля. Но остаток дня прошел хорошо, с пьяными игрищами, легкими закусками, драками и даже танцами паровозиком. Большинство из тех, кто был в их компании, отрубились или после ужина вернулись на поле, но Чед и Шейн продолжали гулять всю ночь, чтобы успеть занять места у забора вдоль дороги, по которой побегут быки. Чед поначалу хотел в этой беготне участвовать, но после смерти ирландца перспектива быть растоптанным разъяренным быком весом в тонну стала более реальной и пугающей.