– Давай сходим на кладбище, положим цветы на его могилу, а потом я отведу тебя к жене и сыну.

Шли они медленно, сказывался преклонный возраст матери. Постояв у могилы отца, они направились к дому Хосефы. Дверь открыла женщина, которую Бальмис не сразу узнал: увядшее лицо, седые волосы – она выглядела намного старше своих лет.

– Мне жаль, что я причинила тебе неудобства, когда попросила помощи у короля, но у нас даже на еду денег не было, – призналась жена.

– Стояла ужасная засуха, начался голод. – добавила мать.

Вскоре появился сын. Он пришел из дома своего дяди, зубного врача-хирурга, у которого служил подмастерьем. Мальчику исполнилось шестнадцать, и он с опаской смотрел на Бальмиса: чего ожидать от этого новоявленного отца, знаменитого медика? Ведь он так давно покинул их с матерью.

– Ты тоже хочешь стать хирургом? – поинтересовался Бальмис.

– Нет, я не хочу быть, как вы.

– Мигель, так нельзя говорить, – попеняла ему Хосефа.

Чего еще мог ждать Бальмис после столь долгого отсутствия? Что сын встретит его с распростертыми объятиями? Мальчик явно чувствовал обиду, он едва спрашивал о жизни отца в Америке и его работе, из чего Бальмис сделал вывод, что не вызывает у сына ни малейшего интереса. А как могло быть иначе?

– Мальчик тебя совсем не знает, – попыталась объяснить Хосефа.

Бальмиса охватило чувство вины, когда он сравнил свои отношения с отцом и нынешние отношения с сыном, если вообще их можно было назвать этим словом.

– Ученые занятия и работа требуют такого количества времени, что его уже не остается на личные привязанности, – промолвил он извиняющимся тоном.

Бальмис всегда находил оправдания.

– Ты выбрал для себя жизнь не ради семьи, – с пониманием поддержала его мать, – а ради всего человечества.

И Бальмис рассказал ей о привезенном из Мексики революционном лекарстве и о том, как срочно ему нужно ехать в Мадрид, чтобы представить его кругу влиятельных лиц.

– Мама, я стою на пороге славы.

– Ты всегда об этом мечтал, сынок. У каждого человека своя судьба, я все время твержу об этом Хосефе, чтобы она не слишком страдала в своем одиночестве.

Но Бальмис молчал; он не испытывал сочувствия ни к Хосефе, ни даже к собственному сыну. Его жизнь проходила в мире, не вмещавшем понятий любви и привязанности.

Весной Бальмис обосновался в Мадриде в доме двадцать шесть по улице Монтера. Он возобновил свои эксперименты в больнице Сан-Хуан-де-Диос, под надзором Квалификационной комиссии. Почти сразу же стало ясно, что здешняя обстановка разительно отличается от непринужденной атмосферы госпиталя Сан-Андрес, куда любой индеец мог заявиться с лечебными растениями и встретить серьезный прием и где врача не распинали за допущенную ошибку. Это был Мадрид, столица империи; здесь царили диктат властей и коррупция, все ветшало и приходило в упадок – все, кроме предрассудков, высокомерия и зависти.

Бальмис, пытавшийся акклиматизировать привезенные магей и бегонию в новом Ботаническом саду, столкнулся со скептическим и откровенно враждебным отношением со стороны докторов из Квалификационной комиссии: еще до начала экспериментов они поставили под сомнение лечебные свойства этих растений. Ход их мыслей можно было обобщить одним вопросом: разве способен хирург, прибывший из Америки, научить чему-то новому столичных медиков? Бальмису пришлось принять горькую истину: даже блестящий послужной список не гарантирует уважения коллег.

В то время как Бальмис уже считал, что вот-вот достигнет вершин профессионального успеха, он внезапно оказался повергнут в пучину непонимания. Враждебно настроенные к нововведениям врачи смешали с грязью его открытие, продолжая упрямо настаивать на том, что единственно возможным средством для лечения галльской болезни остается ртуть.