В 1937 году, когда было принято решение о строительстве Большого Флота, стране понадобилась корабельная броневая сталь, прекращённая производством в 1916 году. Эту важнейшую государственную задачу получил молодой советский инженер (впоследствии академик) Евдокимов, направленный для освоения передового опыта в стажировку на заводы Круппа в Германию. Немцы, отлично знавшие сложность плавки корабельной стали, зачастую сопоставимую с интуитивной магией, и полагавшие невозможность её воспроизведения после 20-летнего перерыва и отсутствия специалистов-практиков, демонстративно не таились – стажировка оказалась очень познавательной и полезной…

…Вот прошёл процесс плавки НА ШИХТЕ, ЛУЧШЕЙ ЧЕМ В ГЕРМАНИИ, мартены выпустили ослепительные потоки в изложницы; через несколько часов начинает меняться цвет расплава, свидетельствуя об оформлении отливки – и в эту минуту страшные взрывы выбросили присутствующих из мартеновского цеха. К счастью, никто не пострадал – изложницы удержали разорванное зияющими трещинами то, что должно было стать непроницаемой бронёй линкоров и крейсеров: по 10 см. толщины брони на каждые 100 мм. калибра снаряда… В течение месяца грохот таинственных взрывов разносился по Краматорску с территории металлургического комбината: все попытки укротить интегралами, формулами, тепловыми диаграммами страшное напряжение, рвавшее броневые плиты, оказались тщетными – грохот колющейся стали гремел как артиллерийская канонада (не метафора – из воспоминаний Евдокимова).

И в эти недели предельного терзания мучительным бессилием память подсказала, что в последний раз корабельную броню для линейных крейсеров отливали именно в Краматорске в 1916 году и кто-то из 35—40-летних в ту пору мастеров может оказаться и живым – подняли НКВД. Так и есть, нашлись 4 старика, предъявившие памятные закладные медаль участников варки брони для крейсера «Измаил». Уговорили, умаслили – согласились броню лить, но с категорическим условием:

– Лить будем, как заповедано – по божески…

Пришлось уступить – стране нужна броневая сталь…

Явились, одобрили лом и шихту; приказали всё в цехе прибрать, подмести, помыть, поставить стол против печей, окропили «освящённой» водой углы – взяли деньги на икону и свечи и ушли в церковь. Рано утром, задолго до выпуска металла, пришли, накрыли стол белой скатертью, поставили икону Николаю-угоднику, зажгли две свечи, там же положили пачки других и начали вполголоса молиться…

Хлынули огненные дуги, ослепительное пламя взвилось и опало над изложницами – ждали, ждали, ждали – только тихое бормотание молитв… И вот что-то чуть переменилось в цвете… Вдруг малоподвижные старики сорвались и громко скандируя слова молитвы быстро-быстро пошли верёвочкой —восьмёрочкой меж изложниц, бросая в них «освящённые»свечи. Вспышки, дым – чад от мгновенно воспламеняющегося парафина металлургическо-православного каждения заволокли цех и…

…Тишина!

…Медленно-медленно в изложницах начинали проступать контуры отливок броневой стали…

И в этот миг (мемуары) Евдокимов хлопнул себя по лбу:

– Понял!

…В момент перехода критической точки кристаллизации, когда чудовищные напряжения разрывали металл, уже не могущий их сдерживать, мгновенно испаряющийся парафин на доли минуты замедляет скорость охлаждения, сбрасывая внешнее напряжение и позволяя процессу пройти критическую точку. И вот она, зарождающаяся замечательная броневая сталь, что на дистанции 70 кабельтовых 15-сантиметровым броневым поясом тяжёлого крейсера примет и остановит 8-дюймовый снаряд (вес 200 кг.), а 40-сантиметровым броневым поясом линкора отвернёт 16-дюймовый (вес 1200 кг)…