Если бы указание на акты других отраслей права действительно всегда содержалось в бланкетных диспозициях, в юридической литературе не приводились разные «исходные» нормативные правовые акты. Однако последнее имеет место. Так, некоторые авторы, определяя предмет преступления, предусмотренного ст. 192 УК, ссылаются на Закон РФ «О валютном регулировании и валютном контроле» от 9 октября 1992 г[160], в то время как другие – на Федеральный закон «О драгоценных металлах и драгоценных камнях»[161].

Более того, существует спор о самой необходимости обращаться к актам иных отраслей. Так, например, ряд специалистов (Н. Ф. Кузнецова, Н. А. Лопашенко, П. С. Янн, А. Э. Жалинский), толкуя признак дохода в незаконном предпринимательстве, обращаются к налоговому законодательству, в то время как профессор Б. В. Волженкин обращение для решения этого вопроса к налоговому законодательству считает некорректным вообще[162].

Очевидное отсутствие ссылок на не уголовные акты в большинстве бланкетных норм УК вынудило даже сторонников наличия этих ссылок скорректировать свои определения. Так, Н. И. Пикуров в выводах, сделанных из собственной дефиниции бланкетных диспозиций, указывает, что такие диспозиции должны иметь прямую или скрытую (подразумеваемую) ссылку на специальные правила иной отрасли[163]. Однако если вспомнить толкование ссылки как указания источника, то «скрытое указание» вряд ли может быть указанием.

Скрытость «указания» равнозначна невидимому маяку или невидимым сигнальным огням.

Изложенное позволяет нам присоединиться к В. В. Соколову, утверждавшему, что законодатель в бланкетных диспозициях «точно не указывает на адрес, куда надлежит обратиться, не отсылает к нормативным актам не уголовно-правового характера»[164].

Ориентация на необходимость ссылки может привести к заблуждению в бланкетности нормы. Так, В. И. Тюнин, указав, что за признаком «иное незаконное вмешательство» (ст.169 УК) не стоит реальная нормативная база, сделал вывод, что «о бланкетности состава в данном случае говорить нельзя»[165]. Вместе с тем стоящее за «незаконным вмешательством» не уголовное законодательство, конечно, чрезвычайно обширно, но реально. Без обращения к нему указанный признак воспрепятствования законной предпринимательской или иной деятельности установить нельзя. И даже следование правилу «запрещено все, что не разрешено», руководствоваться которым предлагает указанный автор, не заменит выяснения (опять же в не уголовном законодательстве!), были ли совершенные должностным лицом действия разрешенными.

Таким образом, диспозиция ч. 1 ст. 169 УК, бесспорно, бланкетная (и в части незаконного вмешательства тоже), но приведенная выше оценка ее как не бланкетной по причине неясности «стоящей за ней нормативной базы» еще раз доказывает, что указание на не уголовные акты не обязательно присутствует в бланкетных диспозициях. К этим актам для толкования бланкетных признаков поэтому необходимо обращаться самому правоприменителю.

Конечно, отсутствие ссылки, т. е. непосредственного указания на конкретные не уголовные акты затрудняет применение бланкетных норм[166]. Однако считаем нужным подчеркнуть, что отсутствие такого указания рационально: включение в диспозицию бланкетной нормы УК ссылки на конкретные не уголовные акты лишило бы ее такого достоинства, как стабильность, «устойчивость» в условиях перманентной сменяемости последних.

Казалось бы, уточнение компонентов определения бланкетных диспозиций позволяет приступить к собственному их дефинированию, однако считаем его преждевременным.