– В этом я тебе даже завидую… но жить все равно надо в Москве! Продавай свой дом и переезжай сюда. Я к тебе в гости приходить буду.

– Почему только в гости? – Жене все-таки хотелось толкнуть ее мысль в нужном направлении, но Надюша никак не хотела двигаться путем, проторенным десятками других женщин.

– Конечно, в гости, – она протянула сигарету, чтоб Женя затушил ее в пепельнице, – оно мне надо, чтоб твоя жена писала мне на работу жалобы? У нас, знаешь, с моральным обликом строго. Или еще встретит, да оттаскает за волосы…

– Нет у меня жены! – оборвал Женя поток глупостей.

– Так будет когда-нибудь.

– А если это будешь ты?

– Какой же ты нудный, – Надюша вздохнула, – и пошутить с тобой нельзя, – она неожиданно отвернулась к стене и сказав «спокойной ночи», затихла.

Это была какая-то совсем не красивая концовка – Женя не привык к таким «эндшпилям», да и спать ему не хотелось.

– Надюш, – он ласково погладил ее по голове.

– Оставь меня в покое. Я сплю!

Женя убрал руку и осторожно забравшись под одеяло, уставился в темноту. …И что это было? Говорят, женщина отдается сначала душой, а только потом телом; если она сначала отдается телом, значит, души у нее нет. Но у Надюши-то она есть – я чувствую! Просто душа ее летает где-то…

– Ты спишь? – услышал он возле самого уха.

– Нет.

– А почему тогда лежишь и ничего не делаешь?

– Но ведь ты собиралась спать!

– Придурок. А если б я сразу сказала, что у меня болит голова – ты б с самого начала так и лежал бревном?

– Нет, почему?.. – Женя почувствовал себя идиотом.

– По кочану! Был у меня один мальчик; я ему говорю – завтра не звони, потому как я занята – иду с другим в кино. Он отвечает – хорошо, я позвоню послезавтра. Усек, да? Это так, на будущее, а теперь я, действительно, буду спать, и попробуй ко мне прикоснуться. Честное слово, я встану, и буду читать книгу, пока метро не откроется. Все, – она снова отвернулась.

Это был явный перебор – Женя на многое не обращал внимания, но женщины никогда не пытались выставить его идиотом!.. Нет, если б она извинилась и перевела все в шутку, Женя б простил, но Надюша и не думала этого делать.

– Что ты будешь?.. Читать?.. – он развернул ее и зажал рот поцелуем. Обычно в таких случаях сопротивление длилось не больше минуты, плавно превращаясь в игру, но Надюша сопротивлялась реально – ее ногти впились в Женину спину; она мотала головой, а ноги сучили по простыне, грозя окончательно развалить диван, только силы-то были не равны.

В конце концов, руки были обезврежены, сжатые ноги раздвинуты, и только тогда Женя освободил ее рот.

– Сдаюсь… не могу я… – дышала Надюша тяжело и не ровно, – биться с таким лосем…

Женя чувствовал, что они возбуждены сильнее, чем в первый раз – наверное, поэтому все получилось просто здорово!

…Так нормальные люди превращаются в насильников, – подумал Женя, когда оба в изнеможении затихли. У него сил больше не было, а Надюша еще сумела забросить на него ногу, уложить голову ему на плечо.

– Можно теперь я буду спать? – как послушная девочка, прошептала она.

– Я люблю тебя, – пробормотал Женя.

– Я не верю, – Вздохнув, Надюша закрыла глаза, – и, вообще, зря ты это сказал…

Но Женя уже ничего не слышал – он проваливался в бездну, и это был потрясающий полет, наполненный легкостью!..

Очнулся он среди симпатичных южных домиков, окруженных горами. Правда, сориентироваться до конца не успел – небо потемнело и на землю обрушился ливень. Все происходило настолько быстро, словно оператор проматывал неважные фрагменты, приближая развязку – Женя еще только успел подумать, где б ему укрыться, как сверху понесся грязевой поток, сносивший на своем пути дома, деревья; вертевший, неизвестно откуда принесенные автомобили и туши каких-то животных. Поток подхватил и Женю-Актера, хватавшегося за все, что попадалось под руки, но это «все» тут же переставало быть опорой и вместе с ним неслось вниз. Правда, страха не возникало – наверное, истинного Жени было больше в Зрителе.