Неофициально к отделу относились еще часть широкого темного коридора, именуемая «курилкой», и отгороженная от нее, кладовка с запчастями. Впрочем, курилка, как правило, пустовала – отработав месяц на выезде, наладчики сразу уходили в отгулы, иначе изголодавшиеся жены давно ударились бы во все тяжкие, дети перестали узнавать отцов, обветшали квартиры, поржавели машины и заросли травой дачи. Вместе народ собирался лишь четыре раза в год (первого января, первого мая, седьмого ноября и восьмого марта), чтоб провести партийное собрание, принять соцобязательства, выпить много-много водки и в течение недели разъехаться вновь.

Гулко протопав по пустому коридору, Женя открыл дверь.

– Федор Николаевич, а я денежки привез, – он остановился у стола, многозначительно потрясая стопкой актов с синими печатями, которые заводская бухгалтерия быстро обращала в зарплаты, премии и массу других полезных вещей.

– Спасибо, – шеф небрежно пролистал бумаги; придвинув калькулятор, сложил подчеркнутые жирной чертой суммы, и только после этого довольно улыбнулся, – орден тебе, Глухов, дадим – ты отделу месячный план вытянул.

– Да, ладно, – Женя придвинул свободный стул и уселся по другую сторону стола, – орден Олегу Чернову отдайте, а мне б в Москву смотаться на пару дней – по личному делу.

– Опять девки? – шеф вздохнул, – пора, Жень, завязывать.

– Это почему? – Женины глаза удивленно округлились, – вам-то они чем мешают?

– Они не мне – они тебе могут здорово помешать.

– Неужто «залетел» кто? Быть не может! У меня девиз – предохраняться, предохраняться и еще раз предохраняться, как завещал Великий…

– Хватит дурака валять, – перебил шеф, даже не улыбнувшись, – вернешься, поговорим. Москва, значит?.. – он открыл красную папку, к которой все ребята относились с особым трепетом, ведь там находились еще не отработанные вызовы, – тут, брат, проблема – нет у нас ничего в Москве.

Пока шеф перебирал телеграммы, Женя ждал молча; он прекрасно знал, что безвыходных ситуаций не бывает, и полученные с прошлой командировки деньги, надо отрабатывать – для шефа это ведь была фактически вторая зарплата!

– Слушай сюда, – убрав папку, шеф развернул «простыню», где отмечались отгрузки оборудования, – два месяца назад в Перово – это совсем рядом с Москвой, загнали мы автоматическую линию; наладка бешеных денег стоит, а они молчат. Съезди, разнюхай, какая там обстановка; будут они нас звать или нет… короче, понял. Как раз пары дней тебе хватит.

– Класс! – Женя довольно потер руки. Чтоб поддерживать с шефом такие отношения, никаких денег было не жаль! …Но не в этот раз, – подумал он, – еще неизвестно, что за амбиции у московской барышни, а то в столице все дорого…

– Иди, – шеф махнул рукой, – но, смотри, не больше трех дней с дорогой! Иначе очень много потеряешь!

– Ладно, Федор Николаевич.

…И что ж я могу потерять? – уже в коридоре Женя усмехнулся, – обычную его примочку – командировка летом к морю? Так мне Москва интереснее… и чего он до моих девок-то домахался? Кого хочу, того и имею…

Из проходной он появился уже с командировочным удостоверением и смешной суммой, которую бухгалтерия выписала ему на три дня; это так, раз посидеть в московском кабаке, но не отказываться же, если дают?..

– Все вопросы решил, – сообщил он, усаживаясь за руль, – сейчас сразу билет на Москву возьму, чтоб не дергаться.

– Ну, ты даешь… – Юра уважительно покачал головой, – как ты его всегда уговариваешь? Черт какой-то тебе помогает.

– А хоть и черт – знаешь, мне без разницы.

Машина лихо развернулась в направлении вокзала.

В отличие от Москвы, очередей в кассовом зале не было, зато были билеты.