– Макс? – позвал я снова, заглядывая за деревянный шкаф.

В этот момент что-то с грохотом рухнуло на пол. Я вздрогнул, сердце бухнуло в груди, а внутри что-то сжалось от резкого звука. Гвозди и куски древесины покатились по полу, подняв облако пыли.

– Макс! – теперь голос сорвался почти на крик.

Я резко обернулся и увидел его.

Он стоял в дальнем углу, прижавшись спиной к стене, широко распахнутыми глазами глядя на меня. Губы дрожали, руки были сжаты в кулаки.

– Эй, что случилось? – я уже собирался подойти, но не успел.

Что-то тяжёлое с силой ударило меня в затылок.

В глазах вспыхнула ослепительная вспышка, резкая боль пронзила голову, а потом всё вокруг рухнуло во мрак.

Я не знаю, сколько времени пролежал в сарае.

Сознание плыло, голова раскалывалась, словно что-то тяжёлое давило изнутри. В ушах стоял глухой шум, а запах пыли и сырости забивал лёгкие. Звуки снаружи казались далёкими, приглушёнными, будто я находился под толстым стеклом.

Резкий толчок в плечо.

– Алекс!

Я слабо поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Мир передо мной плыл, расплывался в пятна, пока наконец не сложился в чёткое лицо.

Мама.

Её руки тряслись, губы плотно сжаты, на лбу пролегли глубокие морщины.

– Боже, Алекс, что случилось? – Голос у неё был резкий, но в нём слышался страх. – Кто это сделал?

Я открыл рот, но вместо слов вырвался лишь хриплый выдох. Голова гудела, всё тело казалось ватным.

И тут мама огляделась.

– Где Макс?

Вопрос пронзил меня, как удар в грудь.

Я резко попытался приподняться, но тут же накатила дурнота, мир перед глазами качнулся.

Макс.

Воспоминания хлынули разом. Он стоял в углу. Я увидел его перед тем, как…

Я сглотнул, сердце колотилось в груди.

– Он… он был здесь, – голос сорвался на шёпот.

Мама побледнела. Она резко вскочила, её глаза метались из стороны в сторону, будто она пыталась осознать, что вообще происходит. Она снова посмотрела на меня, и в этом взгляде было всё – тревога, страх, надежда, что я сейчас скажу что-то, что развеет её панику.

– Макс! – её голос пронзил тишину двора.

Я медленно сел, стиснув зубы от боли, отдающейся в висках. Голова кружилась, в ушах всё ещё стоял глухой звон, но страх за брата был сильнее. Я попытался подняться, но ноги подогнулись, и я опёрся о стену сарая, чтобы удержаться.

– Алекс, вставай, – мама уже не смотрела на меня, она бросилась к дому, заглядывая под крыльцо, за кусты, в сторону гаража. – Макс!

Я с трудом выпрямился, тяжело дыша. В глазах всё плыло, мир накренился, но я заставил себя двигаться.

Макс не мог уйти далеко. Он был здесь. В сарае. Я же его видел.

Но теперь его нигде не было.

Я побежал вдоль дома, заглядывая за угол, во двор. Мама уже металась между грядками, её руки дрожали, она осматривала каждый уголок, каждое возможное укрытие.

– Макс, если ты где-то прячешься, выходи! – в её голосе слышалось отчаяние.

Тишина.

Лёгкий ветер пробежался по двору, качая листья на деревьях.

Я глубоко вдохнул, провёл рукой по лицу и развернулся, осматривая участок.

Позади нас тянулось кукурузное поле.

Густая стена высоких стеблей, тянущихся к небу, плотная и почти непроходимая. Листья шелестели от дуновения ветра, и этот звук внезапно показался мне слишком громким, таким живым.

Я сглотнул, прежде чем сказать.

– Мам… – голос сорвался, и я прочистил горло. – А если он ушёл туда?..

Мама замерла.

Я видел, как её плечи напряглись, как побелели пальцы, сжимающие подол платья. Она медленно, с каким-то ужасом повернула голову в сторону поля.

Мама рванула с места, едва я успел договорить.

– Макс! – её голос разорвал неподвижный воздух.

Она бежала к кукурузному полю, не обращая внимания на то, что юбка путается в ногах, а ветки кустов царапают руки. Я стоял на месте, наблюдая, как она подлетает к краю поля, не останавливаясь ни на секунду, продолжая звать брата.