Ключ. Образ человека с ключом вместо головы из черной книги мгновенно всплыл в памяти. Этот ключ казался материальным осколком того видения, выброшенным на берег реальности.

Возникло неодолимое желание достать его. Андрей огляделся. Рядом, у припорошенного снегом куста, валялась длинная сухая ветка, достаточно прочная, чтобы сойти за импровизированную трость. Он подобрал ее, подошел к самому краю полыньи, стараясь не поскользнуться на обледенелом берегу, и осторожно ткнул концом ветки в лед рядом с ключом. Лед был толстым, крепким. Он попробовал поддеть ключ, но тот сидел намертво. Тогда он начал осторожно, но сильно долбить веткой лед вокруг ключа, пытаясь расколоть его. Мерзлые куски льда отлетали в стороны, падая в темную воду.

В этот момент тишину разорвал внезапный смех. Не громкий, но чистый и пронзительный, он пронесся над замерзшей рекой. Это был женский смех, в нем слышались нотки то ли насмешки, то ли просто беззаботности, что было совершенно неуместно в этом мерзлом, безмолвном пейзаже. Звук был странным – он не затихал сразу, а отражался, множился, ударяясь о голые стены заброшенного завода на том берегу, о его ржавые трубы, и возвращаясь искаженным, дребезжащим эхом. Словно смеялся не один человек, а весь этот мертвый индустриальный призрак.

Андрей замер, сжимая ветку-трость. Он резко обернулся, посмотрел через плечо на другой берег реки, туда, откуда, казалось, пришел смех.

И увидел ее. Или ее силуэт. На фоне серых заводских строений стояла темная фигура. Расстояние было слишком большим, чтобы разглядеть детали, но очертания – тонкий стан, короткие волосы – неуловимо напоминали ту девушку из подвала. Она стояла неподвижно, словно наблюдая за ним.

Он моргнул, пытаясь сфокусировать зрение. И в это мгновение фигура дрогнула, потеряла четкость. А затем… распалась. Не растаяла, не исчезла, а именно распалась на десятки черных точек, которые взметнулись в воздух и с громким карканьем превратились в стаю ворон. Птицы сделали круг над заводскими трубами, их крики смешались с затихающим эхом смеха, а затем резко повернули и скрылись из виду за крышами цехов.

На том берегу снова стало пусто. Лишь снег, ржавый металл и тишина. Андрей остался один на своем берегу, с веткой в руке, рядом с вмерзшим в лед ключом, который он так и не смог достать.

9. Возвращение

Вечер опустился на город незаметно, растворив короткий зимний день в густых синих сумерках. Андрей сидел в своей квартире, в том же кресле у окна, где встретил рассвет. Лампа на столе отбрасывала теплый желтый круг на стопки книг и листы переводов, но за пределами этого круга комната тонула в тенях. Он так и не смог достать ключ из льда – попытки расколоть лед веткой были тщетны, а возвращаться домой за чем-то более подходящим показалось бессмысленным, словно ключ сам не хотел быть найденным.

Он машинально потер замерзшие ладони. И вдруг замер. На коже левой ладони, прямо в центре, проступил слабый красноватый отпечаток. Он поднес руку ближе к свету. Это был не просто след от холода или давления. Это был символ. Тонкие линии образовывали знакомый рисунок – лабиринт без выхода, точно такой же, какой он видел на полях исчезнувшей черной книги в подвале библиотеки. Символ не был нарисован или вытатуирован, он словно проступил изнутри, как стигмат, как знак принадлежности к чему-то непонятному и тревожному. Он потер ладонь, но отпечаток не исчезал.

Отложив мысли о символе, Андрей взял со стола томик Деррида, который принес из библиотеки. Тот самый, что материализовался у него в руках вместо черной книги. Он открыл его снова, ожидая увидеть знакомый философский текст, возможно, найти какие-то подсказки, оставленные между строк, как гласила дарственная надпись.