Андрей стоял посреди огромного, тихого читального зала, стиснув в пальцах единственную красную нить – единственное эхо ее присутствия. Перед ним – закрытая книга Деррида, пустая чашка и пустой стул. А над входом – застывшие часы, указывающие на вечные одиннадцать. Снег за окном тихо падал на замерший город.История явно набирала обороты, уводя его все глубже в лабиринт, отмеченный красной нитью.

1. День первый: Красная нить и молчаливое согласие

Андрей проснулся не от звука или тишины, а от ощущения чего-то чужеродного в ладони. Он медленно открыл глаза. Комната тонула в том же сером, безрадостном свете зимнего утра, который, казалось, просачивался сквозь стены, смешиваясь с пылью и запахом старых книг. Он разжал кулак. На ладони, свернувшись маленьким, беспомощным клубком, лежала она – та самая ярко-красная шерстяная нить. Он помнил, как нашел ее вчера на спинке стула в читальном зале, как зажал между пальцами, как смотрел на остановившиеся часы. Видимо, так и уснул, стиснув этот крошечный, но упрямый фрагмент вчерашней нереальности.

Он поднес ладонь ближе к лицу. Нитка была вызывающе красной на фоне его бледной кожи. Рядом, чуть ниже, все еще проступал красноватый, словно выжженный изнутри, символ лабиринта без выхода. Он потускнел за ночь, его линии стали менее четкими, но он был здесь, на коже, как невидимые чернила, проявленные вчерашним днем. Два знака. Два следа, оставленных Ликой. Один – материальный, хрупкий, готовый затеряться. Другой – впечатанный в саму плоть, метафизический шрам.

Чувство ирреальности никуда не делось, оно лишь сменило оттенок – вчерашняя острая тревога уступила место странной, тягучей смеси опустошенности и глухого, подспудного ожидания. Чего он ждал? Нового исчезновения? Нового знака? Или ее саму? Он не знал. Но ощущение было таким, словно вчерашний день не закончился, а лишь сделал паузу, поставил запятую – как те шрамы на ее коже – и теперь должен был продолжиться.

Он встал, оделся машинально, не думая о выборе одежды. Кофе сегодня варить не стал. Ритуал утра казался неуместным, принадлежащим другому, более упорядоченному миру. Он просто вышел из квартиры, сунув красную нить в карман пальто – зачем, он и сам не мог объяснить, просто не хотел ее оставлять.

На улице было тихо и морозно. Свежий снег, выпавший за ночь, покрыл город толстым, нетронутым слоем, придав ему обманчиво невинный вид. Андрей побрел по улице без определенной цели, просто позволяя ногам нести себя по знакомым тротуарам. Скрип снега под подошвами – «звук стираемой памяти» – казался сегодня особенно громким в утренней тишине.

Он не удивился, когда понял, куда идет. Его ноги, словно помня вчерашний маршрут или подчиняясь невидимому притяжению, сами привели его к старинному купеческому особняку с облупившимся желтым фасадом. Библиотека. Место второго исчезновения. Место, где осталась красная нить.

И она была там.

Лика стояла у массивной дубовой двери, чуть в стороне от крыльца, прислонившись плечом к холодной стене. Она стояла неподвижно, глядя куда-то вдаль, поверх заснеженных крыш. Словно просто вышла подышать морозным воздухом. Или словно ждала. Именно его.

На ней был тот же темно-серый свитер крупной вязки, те же синие джинсы. И тот же ярко-красный шерстяной шарф, снова аккуратно повязанный на шее, его концы теперь не свисали свободно, а были заправлены под ворот пальто – тонкого, темного, тоже словно не совсем по сезону. Ее седые волосы были чуть растрепаны ветром, несколько прядей упали на лоб.

Андрей остановился в нескольких шагах от нее. Их взгляды встретились. В ее темных глазах не было ни удивления, ни вчерашней легкой иронии. Только спокойствие. Глубокое, почти нечеловеческое спокойствие. И что-то еще – узнавание, принятие. Словно его появление здесь было не случайностью, а частью давно написанного сценария, который она знала наизусть.