Так миновало несколько месяцев. От запутанного клубка, кажется, совсем ничего не оставалось! И здесь меня ждал обескураживающий сюрприз. В конце такого системного самоанализа осознавания сделали немыслимый кульбит, возвратив меня к его исходной точке – словно молния поразила догадка, что по отношению к своему психотерапевту повёл себя точно также, как привык это делать с матерью, поскольку, даже находясь в самом худшем душевном состоянии, решил не обращаться к ней за помощью!

К своему стыду, на тот момент я на полном серьёзе думал о психотерапевте, как о человеке в принципе неспособном дать какую-либо защиту и опору! Более того, в одной из наших с ней приятельских встреч с упоением рассказывал, как во время свадебного путешествия повстречался с известным психоаналитиком, и он мне очень помог личностно вырасти благодаря виртуозному раскрытию вытесненных детских воспоминаний. То есть я нагло ей врал в попытке донести до неё правду! В попытке донести до неё то, что со мною происходило после нашей столь короткой работы, и что происходит сейчас! А также в попытке поблагодарить за неоценимый вклад в моё саморазвитие! И это значило, что практически всё моё с ней общение оказывалось не чем иным, как переносными реакциями, повторяющими историю моего детства и историю моих взаимоотношений с родителями!

Столь длинный ряд прозрений закончился раскрытием причин моей неспособности вести приём! Я искал ответ на тот самый вопрос: «Должен ли ребёнок любить свою маму?». Опять и опять в различных вариациях я спрашивал себя, друзей, знакомых. И точно также задавал этот вопрос – временами вовсе невпопад – приходящим на консультацию клиентам! Поступая так, верил, что всё для их блага, совершенно не понимая, что по большому счёту делаю это в надежде услышать ответ, подходящий мне самому. Теперь же, когда ответ, наконец, найден, вопрос потерял всякую ценность. А потому консультировать, исходя из прежних мотивов, было невозможно!

С момента, когда я понял и принял всё это, предомной постепенно вставали другие вопросы: о новых жизненных ориентирах, о новых целях и задачах, и вообще, о том, что же делать дальше?…

Не знаю, было ли это невероятным совпадением, или же знаком свыше, но именно в тот самый момент от моего психотерапевта в очередной раз пришло смс-сообщение с предложением поучаствовать в психодинамической группе.

Мастерство психолога заключается в способности понять того, кто пришёл к нему за помощью. Но для того, чтобы понять другого человека, нужно слушать. А чтобы услышать, прежде всего, придётся разобраться с отголосками своего прошлого.

Многие авторы сходятся на том, что истинные мотивы выбора профессии психолога часто скрываются в личных, по большей части неосознаваемых, проблемах и стойкой потребности их решить. И нередки случаи, когда после разрешения этих проблем специалисты, даже очень высокого уровня, прекращали свою практику. Иногда столь же кардинально менялся и весь уклад их жизни.

Для того же, чтобы после всех озарений и внутренних преобразований оставаться в профессии, требуется немалая доля мужества и человеколюбия. И неизменно приходится осознанно отыскивать новые цели и ценности данной работы. У меня получилось.

Как правило, звонки потенциальных клиентов выглядят вполне одинаково. Началом диалога часто служат вопросы наподобие «Вы психолог?» и «Скажите, сколько стоит консультация?». Или человек может представиться и сразу начать описывать свои затруднения, жалобы. Бывает даже, что позвонивший начинает с выражения скепсиса. Туда ли он обратился? Сможет ли психолог быть ему «хоть чем-то полезен»? И, конечно, все, или практически все, начинают свой диалог с обязательного приветствия и формальных знаков вежливости: «Здравствуйте!», «Добрый день!», «Вам сейчас удобно разговаривать?».