– Звучит страшно, – нервно усмехнулся физкультурник: – Но я постараюсь никогда не предавать или бросать тебя, Ларочка. Только одно не пойму – как же я смогу стать директором, пока в том кабинете сидит Лидия Фёдоровна.

– А я и не говорила, что тебя прямо завтра назначат на её место, – вздохнула Лариса Ивановна. – Нам тоже, конечно, не выгодно, терять столько времени, но спешка, сам знаешь, хороша только в одном случае.

– А когда же тогда? – чуть расстроенным голосом спросил Яков.

– Думаю, что через пару-тройку месяцев мы с ней распрощаемся. Только сделать это всё нужно по-умному. А ты за это время всё-таки закончи водительские курсы. Да ходи теперь и подмечай всё за директрисой – как и что почём.

Физкультурник пожал плечами:

– Как подмечать-то?? Я же не могу всё время за ней ходить. У меня пока своя работа есть.

– И то правда, – согласилась Лариса Ивановна. – Ладно, не переживай, всё утрясётся. Тем более, что я всегда буду рядом с тобой и подскажу при случае – что и как делать.

– А как же ты собираешься её …кхм… ну, убрать с этого места, – глаза Якова уже горели нетерпением и ожиданием грядущих кардинальных перемен в его жизни.

– Самым надёжным старинным русским способом, – загадочно улыбнулась заместительница директора и похлопала физкультурника по плечу: – Не дрейфь, Яшечка! Всё будет хорошо. Где наша не пропадала!

Глава 18

Воспитательница Елена Леонидовна тяжело поднялась со стула и, переваливаясь с ноги на ногу, зашагала в сторону детского туалета:

– Всё? Все сделали свои дела? – обратилась она к сидевшим на больших эмалированных горшках детям. Девочки были отгорожены от мальчиков старой, потрёпанной, когда-то белой ширмой.

– Да-да, – закричали те и тут же затихли – в этот момент в туалетную комнату заглянула ночная нянька Татьяна Васильевна. Судя по всему, на работу в это раз она пришла без настроения. Она окинула тяжёлым взглядом детей и недовольно поинтересовалась: – А чё ты их, Ленка, на горшки-то высаживаешь? Пусть на унитазы залазят, да смывают хорошенько за собой.

– Да высокие же унитазы, для взрослых. Изгваздают всё, да и сами же видите, что на всех этих самых унитазов не хватит, – попробовала возразить ей та. – А тут они дружно сделают свои большие дела, да и в унитаз всё сами и смоют.

– И горшки пусть за собой сами вымоют. Нечего мне лишней работы добавлять, – хмуро заявила Татьяна Васильевна и пошла переодеваться в рабочую одежду.

Дети, молча, переглянулись. В комнате наступила тягостная тишина.

– Сволочь такая! – подражая чьей-то интонации, не выдержал Егорка. Он встал с горшка, вытер задницу смятым газетным обрывком и быстро натянул трусы. Затем взял тяжёлый горшок и, вылив содержимое в унитаз, быстро сполоснул его под краном. – Всё, я пошёл в группу.

– А ну, стой, Ванжус! – неожиданно в проёме двери вновь появилась фигура ночной няньки. Она уже переоделась во фланелевое, просторное платье и накинула на себя пожелтевший от времени медицинский халат. – Ты, засранец, кого тут сейчас сволочил? Уж не меня ли?

Егорка настороженно посмотрел на женщину.

– Чего молчишь, а?! А горшок-то свой ты за собой вымыл? – она подошла к фанерному шкафчику с отделами для горшков и коротким взмахом руки скинула эмалированный горшок на пол из тёмно-красной метлахской плитки. Раздались оглушительный металлический звон и дребезжание, и дети машинально вскрикнули, зажав ладонями уши. – Смотрите все – какой грязный! А ну, взял его быстро и вымыл при мне хорошенько!

– Я уже помыл его хорошенько, – дрожащими от волнения губами ответил Егорка, глядя с ненавистью прямо ей в глаза.