– Фантазерка… – Ева поморщилась, хлебнув сладкий кофе. Выпитый виски приятно разлился по венам, выгоняя остатки промозглого холода. – И что же ещё?
– Ты снова забыла, я ведь немножечко пифия. Не то чтобы вижу грядущее, так… чувствую.
– В личной жизни тебе это не помогает, – зло ухмыльнулась подруга.
– Зря ты ёрничаешь, – Светлана нахмурила мраморный лоб, задумчиво рассматривая кубики льда в опустевшем стакане. – Любовь твоя стоит на пороге, моя золотая. Держи её, не упусти…
_______________________________________________
*Virginem innocentem videns, Matrem Dei voca. (лат.) – Увидев невинную деву, зови её матерью бога.
9. Интоксикация
«Тот здоровья не знает, кто болен не бывает.» В. И. Даль «Пословицы русского народа»
– А ты не алкоголичка случайно? – стоявший впотьмах коридора Змеёныш выглядел странно.
В одних спортивных штанах, сиротливо повисших на острых косточках тощих бёдер, босиком и всклокоченный так, как будто его буйной головушкой мыли площадку в подъезде.
Эта мысль показалась вдруг Еве настолько смешной, что она звонко расхохоталась. Змеёныш шарахнулся, как от злобного привидения. Плечом стукнулся о косяк и зашипел громко от боли.
Всласть отсмеявшись, Ева медленно выпрямилась. К горлу вдруг подкатила вязкая волна горечи и тошноты. Вот не стоило есть ей те блинчики с мясом. Коньяк после шампанского тут не при чём. Или шампанское после виски? Она уже даже не помнила.
– А ты что тут делаешь? – спросила сурово, как ей показалось.
Язык ворочался с невероятным трудом.
– Прячусь от правосудия в доме преступной сообщницы… – он усмехнулся невесело, глядя ей прямо в глаза. – Женщина, а давай-ка я донесу тебя до кровати. Боюсь, что…
Закончить она не дала, махнув в его сторону стащенным с головы пёстрым платком. Ещё чего! Она и сама с собой справится. Только вот стену поймает куда-то бегущую. И вешалку у двери.
С огромным облегчением избавившись от сапог, Ева шагнула вперёд. Ноги предательски подкосились, колени вдруг подогнулись, и русалка с ужасом обнаружила свои ладони, уже подпиравшие обшарпанный серый паркет.
– Говорю же! – сильные жёсткие руки её подхватили, не дав полу встретиться с носом. – Ну отчего ты такая упрямая?
– Жизнь закалила… – тошнота подступала всё выше. – Отнеси меня в туалет.
– Твою бабушку санитаркой в педиатрию… – прошипел мрачно Змеёныш и не послушался.
Легко, будто драную кошку пронёс по сумраку коридора и уложил на скрипучий диван в её комнате. Потом на секунду исчез, но тут же вернулся уже со старым ведром, тазиком, банкой воды и полотенцем. Ева было хотела над ним посмеяться, обсудить этот глупый предметный набор, но не успела. Накрыло.
Острая боль в висках, тупые удары по затылку, грозящие проломить тонкий череп, дрожащие руки. Спазм, в тазик вывернувший всю её душу, раздиравший желудок на липкие части. Скользкое, пьяное марево серым туманом закрывало сознание, облепляло, не отпускало. Приступы рвоты, короткие облегчения, в окнах которых мелькало Змеёнышево озабоченное лицо. Тазик, ведро, унитаз. Снова тазик. Стакан ледяной минералки. Ева мысленно удивилась ему. Откуда в её холодильнике минералка?
Снова тазик. Опять унитаз. И уверенные движения сильных рук, её обтиравших, удерживающих от падения, крепко подхватывающих на лету. Сколько времени это длилось? Она счёт потеряла, между припадками погружаясь в вязкий туман марева снов. Там снилось ей зеркало, тёмное, мутное. Почему-то покрытое инеем. И никаких больше звёзд…
– Тебе нужно поесть. – пелену сна разорвал тихий голос, и перед глазами явился маленький стаканчик йогурта с торчащей в нём чайной ложкой. – Я покормлю, только рот открывай.