Император внимательно слушал генерала. Ему искренно было жаль Милорадовича, человека так много сделавшего для России, но, как бы Николай Павлович ни старался, он не мог отогнать из своей памяти полный печали по усопшему брату Александру день, когда генерал-губернатор надменным тоном повелел великому князю принять присягу на верность Константину Павловичу.

Выслушав генерала Толя, он уйдет в церковь, где будет собран весь двор. Будут слушать молебен по случаю восшествия на престол Его Императорского Величества Государя императора Николая I. По окончании торжеств он скажет Карлу Федоровичу :

– Ты мне теперь очень нужен. Приведено несколько захваченных офицеров. Сними с них допросы, авось откроются все их замыслы.41

В комнате, называвшейся генерал-адъютантскою, примыкавшей левым крылом к кабинету императора, разместился генерал-адъютант Толь. Он допрашивал офицеров, подозреваемых в мятеже. После каждого допроса генерал заходил к государю, который читал показания обвиняемых и писал коменданту Петропавловской крепости генералу Сукину записку с указаниями, как содержать арестованного.

Снаружи, и внутри Зимнего дворца были усилены караулы. Арестованных приводили со связанными за спиной руками с главной гауптвахты. Процессии мятежников, окруженные плотным кольцом охраны, в молчаливом согласии со своей судьбой, словно большие безмолвные тени, медленно тянулись по залам дворца.

За окнами на Дворцовой, Адмиралтейской и Сенатской площади горели костры. Солдаты караулов отогревались, ели принесенную из казарм пищу. По окраинам площадей ходили пехотные и разъезжали конные патрули. Потрескивал снег, позвякивали котелки, оружие, звучал смех, а кто-то в глубине Сенатской площади затянул грустную песню. Она скоро оборвалась. На столицу опустилась ночь, которую так ждали восставшие, открыто мечтая взять ночью власть и свершить суд над самодержавием.

Чтобы не задремать, Николай Павлович время от времени выходил из кабинета, проходил мимо офицеров, стоявших в ожидании допроса, заговаривал с кем-нибудь из арестованных, проходил в кабинет к генералу Толю, слушал показания очередного бунтовщика и возвращался к себе.

Первый допрос начался в 7 часов вечера 14 декабря. Караульный завел штабс-капитана князя Щепина-Ростовского. Он был в форме и в белых панталонах. Его схватили сразу на Сенатской площади. По пути во дворец с князя сорвали эполеты.

Князь был заметной фигурой среди мятежников. Вместе с братьями Бестужевыми Александром и Михаилом он возглавил бунт в лейб-гвардии Московском полку и увел из казарм около 700 солдат на Сенатскую площадь. Он ударил саблей по голове командира полка генерала Фредерикса, сбил с ног командира бригады генерала Шеншина.

Карл Федорович Толь, получивший указание императора, с каждым задержанным разбираться подробно, постепенно проникался к штабс-капитану доверием. Щепин-Ростовский не скрывал свои порывы, не прятался за Бестужевых. Он говорил откровенно, что был возмущен, когда узнал о новой присяге, тогда как присягал Константину Павловичу. Он не требовал реформ, конституции. В его планы не входило свержение самодержавия.

В ходе допроса выяснялось, Якубович, прежде чем отправиться на переговоры с императором, заручился поддержкой штабс- капитана князя Щепина-Ростовского. Они сделали это вопреки намерениям лидеров тайного общества и рисковали навлечь на себя гнев руководителей мятежников.

К половине двенадцатого ночи в генерал-адъютантскую комнату Зимнего дворца привели одного из руководителей Северного общества Рылеева. Кондратий Федорович был в черном фраке, черном жилете и черном шейном платке. Его черные глаза смотрели печально и с полным равнодушием. После краткой беседы ему объявили, что только чистосердечное признание может облегчить участь арестованного. Рылеева усадили за маленький стол, где он написал показания, и лишь потом генерал Толь провел его к императору.