- Вот, - демонстрирую своего протеже, - Константин, - Никитична бросает на меня любопытный взгляд, но помалкивает, а я продолжаю, - похоже, обморожение конечностей.

- Да я уж и сам вижу, - соглашается доктор, - а ну-ка, дружочек, да ты великан, парень! - обращается к Косте, - дай-ка, рассмотреть получше. Ложись на кушетку, - потом к нам с санитаркой, - а что это он у вас сирый да босый?

- Так на его лыжи не лезет ничего! – вставляет она, - не хрустальный, не разобьётся.

- Ох, и злюка ты, Никитична, - ворчит незлобиво доктор, а сам осматривает покрасневшие и наливающиеся на глазах, ступни пациента, - от прикосновений мой подопечный, конечно, не стонет, но сжимает до побеления челюсти, а руками края кушетки, видно нелегко терпеть.

- Ну, что там, Николай Иваныч? – мне очень важно знать, - неужели всё плачевно?

- Да не так, чтобы совсем плачевно, пока на вскидку вторая степень, думаю, поражены только кожные покровы. На днях пузыри пойдут, мокнутье, как полагается, потом кожа будет слезать. Если всё пойдёт по плану, пара – тройка недель, и заживёт. Госпитализируем, безусловно, куда ж ему, болезному, - глядит так участливо на бомжа, - никакой антисанитарии, не дай Бог ещё вторичная инфекция промешается, тогда можно и ноги потерять, - а потом вдруг задаёт вполне резонный вопрос, - а почему он молчит? Язык тоже отморозил?

И я думаю, ведь правда! Может, у человека что-то с языком? А мы тут про ноги толкуем! И как я не догадалась посмотреть?!

- А, ну-ка, открой свой роток, парень, - Иваныч уже вооружился деревянным шпателем. Костя садится на кушетке и, видя, что орудие пытки не очень страшное, послушно открывает рот, - да ничего, вроде такого, язык, как язык, - рассуждает вслух доктор, - рот, как рот, и даже зубы все на месте и на редкость в хорошем состоянии для бомжа, - почесав затылок другой стороной шпателя, предлагает новую версию, - то ли с головой, что-то, то ли зарок дал…

- Какой ещё зарок? – не понимаю.

- Да мало ли сейчас приколистов всяких, да спорщиков, тешатся, чем могут, - пожимает плечами доктор.

- Но почему Вы думаете, что прикол? – не вяжется как-то, - он худющий, весь запаршивел, да ещё и ноги обморожены, разве это похоже на прикол?

- Танюша, ты ещё слишком молода, многого не замечаешь, - вздыхает Николай Иваныч, - а я вижу за этой худобой породистого мужика с идеальными зубами и явно хорошими манерами. Посмотри, как он сел, с такой осанкой только на троне восседать!

От этого замечания Костя нисколько не смущаясь, лишь прикрывает веки, а я смотрю, действительно, он так же и в душевой сидел, будто царственная особа, и ручку мне поцеловал, так галантно и умело, и ел, несмотря на голод так, будто лишь отведать решил угощение. И думаю, сколько же загадок ещё у этого человека.

- Тоже мне прынца – нищего нашли! – выставив руки в боки, прерывает наши логические цепочки Никитична.

- Да! Хватит гадать, там видно будет, а пока в триста третью палату его, - определяется доктор, - там как раз, дедуля с переломом шейки бедра, абсолютно глухой. Так что будут отлично соседствовать, один не говорит, а второй, всё равно, ничего не слышит, - и командует санитарке, - подавай каталку, Никитична, и вези его наверх.

- Вот ещё! Такого конягу! Я не нанималась, пущай сам идёт! – Костя поднимается и порывается идти, но доктор останавливает жестом,

- Да, как же он пойдёт с такими-то ногами, да ещё и босой? – вот, что значит профессионализм и человеколюбие.

- Я отвезу! – вызываюсь, отчего лицо Константина тут же озаряется благодарной улыбкой, видимо, к Никитичне у него явно смешанные чувства.